Лунная радуга. Чердак Вселенной. Акванавты

Павлов Сергей Иванович

Он быстро пришел в себя, успокоился. Многие “ноты” были хорошо знакомы. Во всяком случае, хоровой стрекот многомиллиардной армии “цикад” был не внове. Из хаотического нагромождения очень разнообразных и разнохарактерных созвучий при некотором усилии можно было выделить более узкие и ассоциативно более понятные акустические “пакеты”. Не составляло труда выделить “щебет” (ссорятся воробьи), глухой “рев” и нетерпеливый “рык” (прайд голодных львов атакует буйволов), на несколько секунд перекрывший даже хоры “цикад” громоподобный “всплеск” (опрокинулся айсберг), перестук “деревянных колоколов” (крик тропических лягушек), дремотное “жужжание” (летний полдень, пасека, улей), однотональные и вибрирующие свисты…

Вдобавок обострившийся

слух явно дал толчок обострению зрения: словно бы пелена слетела с глаз, и он наконец разглядел в деталях у себя над головой узорчато–фонарное сооружение — УФС (по пилотской привычке он сразу сократил название этой штуки до трех букв). Но легче было выдумать для нее сотни новых названий, зарифмовать их, запомнить и пропеть на два голоса, чем осознать и смириться с мыслью, что ничего поразительнее УФС, а главное — ничего грандиознее он никогда не видел. Ничего грандиознее земная цивилизация пока не производила. Что можно противопоставить УФ-сооружению? Все города Земли и города Внеземе–лья, все плотины, башни, мосты. Все космотехнические объекты, весь космофлот. И будет ли довольно этого — кто знает…

В основе конструкции УФС была не слишком правильная спираль. Начиналась спираль где–то так далеко, что невозможно было с уверенностью сказать, какую поверхность обрисовывают ее витки — цилиндрическую или коническую. Совершенно неправдоподобное, невероятное, неизвестно как и неизвестно кем ограниченное где–то в космических глубинах спиральное сооружение сверхпланетарного масштаба настолько щедро отражало солнечные лучи, что на бархатно–черном фоне окружающего пространства не было видно звезд. Кроме одной. Кроме той, лучи которой отражала УФС и которую для удобства приходилось называть местным солнцем.

Кстати сказать, было заметно: кайма белого, нестерпимо яркого света на гермошлеме суперскафандра стала и шире, и ярче. Андрей отступил от линии верхне–переднего среза рефлекторной стороны фары. На всякий случай. Как и каждый пилот–профессионал, он хорошо знал, что это такое — взглянуть на солнце в открытом пространстве плохо защищенными глазами. Тем более на бело–голубое… Его опасения подтвердились: сверху и слева будто хлыстом ударил по глазам отраженный (он сразу понял это) голубой луч — спасибо, мгновенно сработала светозащитная автоматика лицевого стекла. Он прикрылся рукой и посмотрел в том направлении из–под ладони. Рядом, буквально метрах в пяти от его собственного плеча, в голубой тени, которую давала голова — “утес”, медленно поворачивался вокруг своей… диагональной, что ли, оси какой–то странный сине–зелено–черный предмет не крупнее “Казаранга”. Или обломок предмета?.. Трудно сказать, что это такое. Больше всего эта штука напоминала бутерброд. Между двумя неровными, плохо выпеченными “галетами” с бугристой, темно–синей (словно окалина на металле) поверхностью переливался голубыми и зелеными бликами довольно толстый слой чего–то, очень похожего на ртуть. Зеркальная субстанция, по- видимому, играла роль если и не продолжения внутренней поверхности “галет”, то клейко их соединяющего состава. Это видно и по вогнутому со всех сторон мениску слоя, и по тому, что “галеты” не слишком–то четко соблюдали ориентацию в пространстве относительно друг друга. Некоторый пространственный люфт у них определенно был. Даже во время медленного вращения было заметно, как “галеты” колыхались на зеркальной “подушке”, сдавливали ее или растягивали. Догадайся попробуй, что это такое. Машина? Деталь машины? Осколок? Форма инозвездной жизни? Существо? В скафандре? Без скафандра? Разумное? Примитивное?

Андрей вскинул руку (с болтающимся на цепочке видеомонитором, про который он позабыл), крикнул:

— Эй, ты!

“Бутерброд” мгновенно перестал вращаться, замер. “Интересно, — удивился Андрей, — как эта штука сумела зафиксировать себя в пространстве?” Однако вслед за резкой остановкой вращения “бутерброд” продемонстрировал еще более удивительный кинематический трюк: верхняя “галета” сорвалась с места и моментально отпрыгнула далеко вперед, вытянув зеркальный слой в сверкающую ленту. Доля секунды покоя — и нижняя “галета”, блеснув “обожженной” поверхностью, повторила прыжок напарницы. При этом сверкающая “лента” стремительно сократилась, словно резиновый жгут, втянулась в прежний объем зеркального слоя — отскочивший метров на сто пятьдесят “бутерброд” вернул себе первозданный облик. Никакого намека на реактивный способ передвижения… В компактном виде “бутерброд” неторопливо поплыл по дуге, намереваясь, вероятно, присоединиться к большой группе подобных ему особей.

Андрей схватился за видеомонитор. Честно говоря, ему было не по себе, когда эта штука висела рядом, и теперь он был рад, что она убралась. Если представители инозвездной формы жизни пугливы — это кстати.

— Эй, ты! — звонким эхом прозвучало в шлемофоне. — Эй, ты!..

Андрей посмотрел вслед уплывающему “бутерброду”.

— Эйты–эйты–эйты!.. — скороговоркой прозвучало в шлемофоне, и компания бутербродообразных особей (числом, наверное, в несколько тысяч) на мгновение превратилась в ярко и остро сверкнувший веер серебряных стрел.

Это действительно напомнило что–то до боли знакомое… Ах да! Ну конечно! Так прыскает в разные стороны испуганная на мелководье стайка рыбешек–мальков… Чего или кого пугаются эти стаи? Своих разговорчивых собратьев?

Пока он вытряхивал утопленную в корпус видеомонитора черную бленду, трое “мальков” (уже в компактном виде добропорядочных “бутербродов”) вошли в тень головы — “утеса” и зафиксировались тут ступеньками неподвижной лесенки. Каждый из “мальков” вдвое превосходил размерами первого посетителя. Занятый видеозаписью, Андрей не сразу заметил прибытие еще одного визитера. А когда заметил — взмахнул руками и громким голосом с пугающими интонациями закричал:

— Эй, ты!!!

Ни громкий голос, ни пугающие интонации действия не возымели: огромный “бутербродище” с темными многоугольниками вместо “галет” (это делало его похожим на обкусанный со всех сторон кусок пригорелого пирога) продолжал сближение с прежней скоростью, да еще покачиваясь на ходу. Андрей ввел поправку:

— Эй, вы!..

Реакция была мгновенной: три серебряные стрелы прошили пространство слева, исчезли где–то за спиной. А “бутербродище” выметнул, казалось, на полмира исполинскую перламутровую полосу. Выметнул и так же резво убрал. А когда убрал, то на таком удалении выглядел уже просто синеватой точкой.

— Эйвы–эйвы–эйвы-эйвы! — донесло эхо. И еще быстрее, захлебываясь, более высоким тоном: — Эйвы–эйвы–эйвы!

— Молодцы, — похвалил несколько ошеломленный стремительным разворотом событий Андрей. — Нарекаю вас эйвами! Отныне и на века.

— …Эйвами–эйвами–эйвами!.. — прозвучало в ответ. — …Века–века–века-века…

В черных глубинах космического океана то и дело выблескивали беспорядочными фейерверками пугливые стайки “мальков”.

— С чего это вы такие переполошенные?.. — вслух подумал Андрей. А про себя подумал: “Совсем чужой этот мир, елки–горелки. Абсолютно не наше пространство”.

— …Такие–такие–такие… — затоковало пространство.

Где–то близко с громоподобными всплесками один за другим опрокинулись сразу четыре айсберга. После этого кто–то пробормотал:

— Вышла из мрака младая… с перстами пурпурными Эос!..

Андрей узнал свой голос, но собственные интонации почему–то ему не понравились. Примолк и словно бы насторожился густо населенный болтливый мир.

— Что за стрекот там у тебя? — спросил голос Мефа Аганна. — Откуда помехи?

Копии слов звучали внятно, вполне узнаваемо, а вот вопросительная интонация была неестественно вялой, тусклой, безжизненной. “Как с того света, — подумал Андрей. — Убираться надо отсюда подобру–поздорову…”