Лунные бабочки
Шрифт:
— Бог подаст, — буркнул Иван Борисович и отвернулся от Игоря Петровича. Тот не обиделся и пошел к трапезной. В конце концов академик академику не друг, не брат и не товарищ. Личность на дух не переносит рядом с собой другую личность.
— Здравствуй, человечище, — погладил Игорь Петрович подскочившего к нему лохматого пса и вновь поглядел на небо.
Академики народ невменяемый. Это люди, знание которых о знании превышает само знание. Настоящих академиков отличает от обыкновенных людей всего лишь один момент: они расчленяют иллюзии на составные части, облекают эти части в одежды здравого смысла, раскрашенного
Игорь Петрович сел в салон «УАЗа-3160» «Симбир» рядом с сыном и спросил у него:
— И чем же ты занимаешься в миру?
— Тем же, чем и все, — удивился вопросу Константин. — Деньги зарабатываю.
— Да, — задумчиво глядя на дорогу, произнес Игорь Петрович, — деньги.
Женевский форум, куда направлялся Игорь Петрович, был первым такого рода в XXI столетии. Ученые всего мира пришли к неожиданному выводу, что атеизм — антинаучное действие. Научные открытия, сделанные без веры в Бога, оказывается, не приносили и не могли приносить человечеству пользу. Аксиомная суть Бога настолько возбудила мир ученых, что они объединились в монастырское международное сообщество, чтобы суметь выработать механизм создания синтетической кристаллической решетки ХСЗ (Христова Сознания Земли) из соображений планетарной геометрии. Предполагалось, что древнеегипетский аспект станет мужским узлом кристаллической решетки, аспект инков, иудеев и майя — женским, а гималайский аспект станет нейтральным, гермафродитным узлом кристаллической решетки.
— Когда Ницше заявлял, что «Бог — это я», — неожиданно для Константина произнес отец, — он имел в виду не себя и не Бога.
— Значит, меня и черта. — Константин не страдал скромностью и не был отягощен большими знаниями.
Игорь Петрович снисходительно взглянул на сына и ворчливо произнес:
— У тебя бензин на нуле.
— Бак полный, это у меня прибор не пашет. По какому поводу форум?
— Был бы форум, а повод всегда найдется. — Игорь Петрович перекрестился и объяснил: — Будем говорить об открытии астрофизиков. Они обнаружили на границе с нашей Галактикой планету, которая в шестнадцать с половиной раз превышает массой Юпитер. Совершенно непонятно, как вообще могла такая планета образоваться.
— А может, это соседняя галактика гигантских планет, и то, что в шестнадцать с половиной раз превышает наш Юпитер, для нее самая маленькая планета, наподобие нашей Луны? — предположил Константин.
— Чушь, конечно, но в этом предположении ты сходен с американским астрономом, академиком Джоном Пулом. Он утверждает, что существует планета величиной в несколько галактик, монолит, на котором лишь не хватает таблички «Входа нет».
— Это что-то наподобие Великой Китайской стены, — хмыкнул Константин, — чтобы орда человеческая не проникла в занебесную империю.
— Если верить еще одному идиоту, академику Сандри Глимуку, лауреату Нобелевской премии по физике, ты не далек от истины. Он утверждает, что наша Солнечная система абсолютно искусственное образование, что внутри Земли существует еще одна планета и что все остальные планеты нашей солнечной яхты имеют такую же двойную суть и густо населены нами же… — Игорь Петрович постепенно увлекся. — Он утверждает, что умирание — это всего лишь способ транспортировки, распределение рабочей силы по всем отсекам космического корабля.
— И что, ему за это вручили Нобелевскую премию? — живо заинтересовался Константин.
— За это психиатр может вручить лишь историю болезни с неутешительным диагнозом. Нет, ему вручили ее за разработку квантовых генераторов.
Константин сбросил скорость
— Пятое колесо у телеги?
— Нет, это такая штучка, требующая всего несколько киловатт внешнего питания, с помощью которой можно будет «качать» энергию из космоса практически бесконечно.
— Ничего себе насосик! — изумился Константин. — Это плохо кончится.
— Я знаю, — кивнул головой Игорь Петрович. — В истории человечества еще ни одно открытие хорошо не кончалось. Наука держалась и держится на смертном грехе гордыни. Это ее источник питания. Если бы в ее основу было положено смирение и целокупность мышления, мы бы никогда не вляпались в техногенность нашего нынешнего развития… Видишь, мужик голосует? — неожиданно оборвал разговор Игорь Петрович. — А ну-ка притормози возле него, проверим мою теорию о глобальном мышлении у каждого живущего на земле. Я сейчас задам этому сельскому жителю тестовый вопрос, посмотрим, как он выкрутится.
Пожав плечами, Константин притормозил у стоящего на обочине мужика в коротком ватнике и с лицом невыспавшегося тракториста. Игорь Петрович опустил стекло со своей стороны и вежливо спросил у него:
— Вы бы смогли вступить в сексуальный контакт с ежом, не сдирая с него шкуры?
— Дак! — Мужик несколько смущенно сунул кулак в лицо Игорю Петровичу, не готовому встретиться с таким быстрым и прямолинейным ответом.
Константин мгновенно сорвался с места, поглядывая на отца с разбитым носом.
— Ну вот, — удовлетворенно приложил к носу платок Игорь Петрович, — простой работяга сразу же понял, что его оскорбляют, и мгновенно, а главное — правильно, отреагировал. Человек же искусства, погрязший в некачественной интеллигентности, непременно вступил бы со мной в полемику и ехал бы с нами в ту сторону, в какую ему необходимо.
— С ежо-ом… — с досадой посмотрел на выбитый палец Лев Сергеевич Фомин, проректор медицинского университета, — ужом, коровой… Маньяки чертовы! — Он поднял руку и остановил автофургон «Хлеб».
— Куда? — спросил шофер.
— Туда, — махнул рукой Лев Сергеевич в сторону Шереметьева, — до Ревякина.
…Во время разложения тела душа Лени задыхалась — это была плата за неестественную привычку дышать легкими. В наполненный трупными водами желеобразно-распадающийся мозг проникли личинки асмодейной кладбищенской гусеницы, и душа Лени Светлогорова — еще Лени Светлогорова, ибо на поверхности еще помнили повесившегося художника — поспешно аккумулировала в себе конвульсивные остатки гниющего мыслетворения трупа. Душа, втягивая в себя и с трудом нейтрализуя привычку тела к ужасу, боли и безысходному отчаянию, постепенно выдиралась из присосочной сети нервных окончаний и вбирала в себя трудолюбивый и полный оптимизма шепот растущих ногтей и волос, которые на самом деле являются законсервированными информаторами подспудного жизнеобразования, распадающегося в третичной — синтезирующей зачатки холодного ядерного биосинтеза — ауре бродильного разложения… Впрочем, душа Лени быстро охрусталилась и отрешилась от трупа. Это произошло на девятый день после его погребения. Резко и пульсирующе бликуя, она устремилась в глубь земли. Досрочно избавив от сорокадневных мучений, ее втягивала серебряная нить элохимов. Ведь только ограниченная мысль телоносителя разделила пространство на небо и землю. Для души всюду небо. И это небо далеко не такое, каким его воображают поэты, священники и романтические идиоты. В небе не существует «расстрельных» и окончательных приговоров. Бог настолько велик и непредставляем, что запросто может сесть нам на плечо ранним весенним утром в виде маленькой божьей коровки. Самое главное в этот момент — удержаться и не сбить его с плеча щелчком…