Лунные люди [= Люди с Луны] [The Moon Men]
Шрифт:
Тогда Ортис злобно усмехнулся. Он повернул ручку на блоке настройки и снова нажал кнопку. Мгновенно бронзовый пропеллер растаял в воздухе. А вместе с ним и остальные бронзовые части самолета. Вся эскадрилья беспомощно повисла в воздухе, совершенно лишенная управления.
Но флагманские корабли уже так сблизились, что враги хорошо видели друг друга. Выражение лица Ортиса было торжествующим, а у Юлиана Пятого лицо было угрюмым.
— Ты хотел перехитрить меня! — издевался Ортис. — Но я столько трудился ради этого дня! Я разрушил мир, чтобы превзойти тебя, Юлиан. Чтобы превзойти и убить тебя. Но я хотел, чтобы ты знал, что я хочу убить тебя. Убить самым жестоким способом, какого
И вот что я хочу сделать сейчас, Юлиан Пятый! Сначала я уничтожу кости твоего скелета. Это будет безболезненно для тебя и я даже надеюсь, что ты не умрешь. Потому что я хочу, чтобы ты познал силу настоящего интеллекта. Ты умрешь, Юлиан, но постепенно: сначала кости, затем плоть, а потом умрут твои люди и твой выродок, сын твой и женщины, которую я люблю. И теперь она будет моею. Узнай это, прежде чем отправиться в ад! — и он повернулся к своему орудию.
Но Юлиан Пятый положил руку на маленький ящик, стоящий рядом с ним. И он успел нажать кнопку на ящичке раньше, чем Ортис нажал свою. Мгновенно электронная пушка исчезла прямо на глазах изумленного Ортиса. А затем корабли столкнулись. Юлиан Пятый перескочил на корабль врага и бросился к нему.
Ортис стоял, не имея сил двинуться с места. Он был охвачен ужасом от того, что великолепное творение его разума растаяло в воздухе без следа. Затем он взглянул на приближающегося Юлиана и крикнул:
— Стой! Ты все время крадешь у меня плоды моих трудов. Ты как-то сумел выкрасть у меня тайну моего изобретения и вот сейчас ты уничтожил его. Если есть Бог на небесах…
— Да! — крикнул Юлиан Пятый. — Я уничтожу тебя, если ты не сдашься мне со всей своей армией.
— Никогда! — выкрикнул Ортис. — Он был страшен в своей безумной ярости. — Никогда. Это конец для нас обоих, Юлиан Пятый! — С этими словами он рванул рычаг на панели управления и раздался страшный взрыв. Оба корабля, охваченные пламенем, рухнули вниз, в бушующий океан.
Так нашли свою смерть Юлиан Пятый и Ортис, унеся с собой тайну ужасного оружия, которое Ортис принес с Луны. Но Земля была опустошена. Она была беспомощна перед своими врагами. Остается только предполагать, что сделал бы Ортис, останься он жив. Может быть он навел бы порядок в том хаосе, который создал сам.
Оставалась еще надежда, что земляне объединятся перед лицом общего врага. Но этого не случилось. Те, что были недовольны правительством, присоединились к Калькарам. И любители пожить в свое удовольствие, не затрачивая никакого труда, лентяи, всякого рода авантюристы встали под знамена завоевателей, предвкушая поживу.
Космический флот Калькаров несколько раз летал на Луну, привозя все новые и новые войска. Каждый год они доставляли на землю по семь миллионов воинов.
Юлиан Шестой со своей матерью Наа-ее-Лаа был жив. Остался жив и Ортис, сын Ортиса и женщины-калькарки, но мой рассказ не о них, а о Юлиане Девятом, который родился через сто лет после рождения Юлиана Пятого.
Юлиан Девятый сам расскажет о себе.
2. СУР, СБОРЩИК НАЛОГОВ
Я родился в тевиоса близ Чикаго первого января 2100 года от Юлиана Восьмого и Элизабет Джеймс. Мои отец и мать не были в браке, так как браки были запрещены законом. Назвали меня Юлианом Девятым. Мои родители принадлежали к классу интеллектуалов, число которых быстро уменьшалось. Оба они умели читать
Первые двадцать лет моей жизни прошли без особых событий. Будучи мальчишкой я играл в обширных развалинах, которые когда-то были прекрасным городом. В разграбленном, много раз горевшем городе, который назывался Чикаго, все еще вздымались из пепла скелеты громадных зданий. Я очень тосковал по романтике тех давно ушедших дней, когда у моих предков еще было достаточно сил, чтобы оказывать сопротивление завоевателям. Мне была противна та затхлая жизнь, которую нам приходилось вести сейчас и которую скрашивали только редкие случайные убийства Калькаров. Даже отряд Калькаров, расквартированный на берегу большого озера, не беспокоил нас за исключением тех случаев, когда высшие власти требовали сбора налогов. Да, мы кормили этих завоевателей и отдавали им своих девушек — многих, но не всех, как вы поймете позже.
Комендант тевиоса служил здесь уже много лет и мы могли считать, что нам повезло. Из-за своей лени или флегматичности он не был слишком жесток и не очень притеснял нас. Его сборщики налогов исправно посещали нас, но они никогда не знали в точности, сколько же мы оставляем себе. Совсем не так обстояло дело в других тевиосах.
Я помню, как один беженец из тевиоса Милуоки однажды пришел к нам. Это был настоящий мешок костей и он рассказал нам, что в прошлом месяце десять тысяч человек умерло с голоду в их тевиосе.
Слово тевиос означало административную единицу территории. Никто не знал, что это за слово, но моя мать сказала мне (а ей в свою очередь сказала ее мать), что это слово пришло к нам из другого мира, с луны. Также как слово Каш Гвард, которое тоже ничего конкретного не означает. Один воин — Каш Гвард, сто воинов — тоже Каш Гвард. Если человек приходит с листком бумаги, на котором написано что-то, что никто не может прочесть, и этот человек убивает твою мать и уводит твою сестру, то говорят, что это сделал Каш Гвард.
Это была одна из многих причин, почему я ненавидел правительство. Меня бесило то, что Двадцать четыре выпускают печатные воззвания и приказы народу, которому не дозволено учиться читать и писать. Я сказал, что печатное дело было давно забыто. Это было правда только в отношении народа. Двадцать Четыре имели свою типографию, где печатались деньги, манифесты, приказы. Деньги были нужны Калькарам в том случае, когда в народе поднималось недовольство против непосильных налогов. Тогда сборщики платили за товары деньгами. Однако эти деньги не представляли никакой ценности. Разве что их можно было использовать для растопки печей.
Эти деньги не годились для уплаты налогов. Двадцать Четыре принимали только золото и серебро, а также продукты. Они уже потом не пускали золото в оборот и оно постепенно исчезало, хотя еще во времена моего детства его было столько, что мы играли им на улицах.
Три воскресенья в месяц сборщики налогов посещали рынок, определяя наш оборот, а в последнее воскресенье месяца они приходили забирать один процент с того, что каждый продал или купил в течение месяца. Ничто не имело твердой цены. Можно было торговаться два часа, чтоб выменять мешок бобов за коровью шкуру, а в следующее воскресенье этот же мешок стоял уже три, а то и четыре шкуры. И сборщики налогов пользовались этим, определяя сумму налога в дни самых высоких цен.