Лужайки, где пляшут скворечники
Шрифт:
И вот он опять — Птичка. В рыжем свете фонаря, что одиноко болтался на столбе в квартале от школы.
— Ха, птичка! Не ожидал, Студент?
Был он в широченной темной куртке, в черной вязаной шапочке. Этакий «крутой» из мелкой мафиозной компании. Знакомая растянутая улыбка…
— Как живешь, Темрючок? Не скучно ли там, на ваших мусорных свалках?
— Что ты знаешь про те свалки, — спокойно отозвался Артем. — Ты там не был и не будешь. Те места не для таких пернатых…
—
— Так и знай…
Птичка вдруг присел, быстро вынул из-за пазухи большой пистолет с набалдашником..
— Ха! …Ну?
Артем не испугался. Своим пистолетом он так и не обзавелся, но особые силы Странной Страны Сомбро уже прочно жили в нем. Он знал, что в самый последний момент сумеет уйти из-под пули. А в следующий миг прыгнет на Птичку Бом.
Пес деликатно сидел в трех шагах, но Артем знал, как напряжено его бойцовое тело.
Птичка опять сказал «ха» и крутнул пистолет на пальце.
— Не дрожи, Студент. Время твое еще не настало. Я же обещал, что буду изничтожать тебя медленно. Чтобы ты усыхал от страха.
— Клоун ты все-таки, Птичка, — слегка зевнул Артем.
— Ага! А ты думал! Клоуны, они бывают пострашнее иных. Так что бойся, Тёмчик, это твоя расплата.
— За что? — с новым зевком спросил Артем.
— За трех боевых товарищей, которых ты отправил к предкам, Студентик. А? Или хочешь сказать, что в тебе оно не сидит?
Оно сидело в Артеме. Но не так страшно и колко, как думал Птичка. Сидело просто как память, без муки. Потому что он помнил и спасительные Ниткины слова. В начале осени, когда опять заговорили про это, Нитка сказала:
— Артем, не грызи себя. Это судьба. Я уверена: когда ты спас тех мальчишек, ты спас и Кея…
— Как?!
— А вот так! Кей ушел из автобуса потому, что ушли с Бейсболки те два мальчика. Тут взаимосвязь. Я не могу объяснить, но знаю…
И Артем поверил, что она знает. Может быть, какая-то интуиция Безлюдных пространств проникла и в нее…
— Ты хреновый психолог, Птичка, — вздохнул Артем. — Твое место — или в шайке, или в частной охранной структуре, что, впрочем, одно и то же. Там и служишь? Я угадал?
— Ха, птичка! Бери выше! Я консультант по делам безопасности у известного бизнесмена Хлобова. Слыхал про такого?
— Слыхал. Говорят, большая сволочь.
— Ха! Ба-альшая… с точки зрения глупого честного обывателя.
— А я такой и есть.
— Не-ет! Не совсем! Ты ведь убийца! За то и платишь теперь… За то и боишься!
— Недоумок ты, Птичка. Я же сказал тебе в тот раз: это ты должен меня бояться. Потому что недостреленный…
— Ха!.. Ну и что? Так даже интереснее. Достреливай, если можешь! — Он подбросил пистолет и поймал на ладонь. — Хочешь подарю? Уравняем шансы!— Засунь его себе в задницу. Глушителем вперед. Или рукояткой, если больше нравится.
— Ха! А еще интеллигент, —
Артем не сказал Нитке про эту встречу. Ей, бедной, и так было нелегко. Она «тянула на себе весь дом». И не только свой. Ей хватало забот и о чужих, полубеспризорных ребятишках. Артем порой замечал с тревогой, как похудела, даже потемнела лицом Нитка. Порой она сердилась. На Кея кричала, когда приносил двойки и тройки. На Артема дулась, если что-то не сделал, не успел, забыл… «Конечно, ты институтский человек, в ученых кругах, а я тут кручусь, кручусь…»
Он прижимал ее к себе, липом зарывался в пушистые волосы, целовал в затылок. Случалось, что она обмякнет и растает, а бывало — высвободит плечи и отойдет.
«Ничего. Наступит весна, и все наладится», — утешал себя Артем.
К тому же какими бы ни были трудными дни, а вечера всегда приносили мир и тепло. Потрескивал огонь в самодельном камине. Посапывал у стола над задачками старательный Кей. Возилась в углу с игрушками пришедшая в гости Лелька. Деловито выкусывал блох прилегший у порога Бом. Неугомонный Евсей постукивал снаружи по стеклу, звал пса-приятеля: айда, погуляем.
Нитка и Артем сидели у огня. Огонь был похож на костер в лагере «Приозерном». Нитка читала вполголоса Гумилева или штопала носки Артема и Кея.
Порой удавалось наладить добытый на свалке телевизор, но он принимал только две программы: на одном канале взрывались автомобили и палили автоматчики, на другом сытые сенаторы обливали друг друга словесными помоями — близились очередные выборы.
Один раз Нитка сказала:
— Артем, мы тут совсем как в тайге…
После этого они дважды ходили в театр. Один раз на чеховские «Три сестры», а потом на «Синюю птицу» в ТЮЗе, вместе с Кеем и Лелькой. А еще раз, когда Артем получил стипендию сразу за три месяца, были в кафе «Неаполь» на дискотеке. Нитке там, кажется, понравилось, Артема же этот музыкальный лай и электрическое мигание утомили до полусмерти. К себе на Пустыри он вернулся, как возвращается в воду с раскаленного берега измученный дельфин.
Впрочем, Нитке он этого не сказал и старательно радовался…
На другой день Нитка спросила будто случайно, между делом:
— Артем, а мы будем жить здесь всегда?
— Нет, конечно! Кончу институт, получу направление. Уедем в новые места, накопим денег на квартиру!
Нитка почему-то вздохнула и накинулась на Кея:
— Я же просила тебя не разбрасывать учебники по кровати!
— Это не мои, а Тёма! Погляди хорошенько!
— Вы два сапога пара!
Дни стояли без сильных морозов, светило низкое желтое солнце, под ним, как мелкие кусочки слюды, искрились снежинки. Подошло Рождество.