Львиная охота
Шрифт:
Господин Скребутан молча надел очки и молча посмотрел на меня. Мы отправились дальше и, лишь прошагав несколько метров, он мне ответил вроде бы возразил:
– Деньги - как вода, вкуса не имеют. Все-таки мы хорошо поработали, согласись.
Я согласился:
– Трепет душу охватывает.
– Душа, - сказал Стас задумчиво.
– Дело не в душе, а в возрасте. Если есть еще силы, ты что-то пытаешься сделать, а когда сил не хватает, тогда остается ручка, бумага и письменный стол.
– Это
– осведомился я.
– Тебе тоже не нравятся писатели?
– Ой. Извини, - легко улыбнулся он.
– Я ничего не имею против писателей. Народу нужны хорошие детско-юношеские книги, которые дают подрастающему поколению образцы того, как нужно идти к цели - прямым путем, иногда рискуя жизнью...
– Хорошие детско-юношеские книги - это мои?
– растрогался я.
– Высокая оценка.
– Космос, цивилизация, чужие, - со вкусом произнес он.
– Романтика. Так и хочется поверить, что это было на самом деле.
– Это было на самом деле, - сказал я.
– Но этого мы не знаем, - пожал он плечами.
– Некоторые книги позволяют любому двоечнику и разгильдяю, лежа на диване кверху пузом, испытывать те же чувства, которые испытываешь, например, прикасаясь к древнему манускрипту или любуясь только что выведенной цепочкой формул. Вот в этом, по-моему, гораздо больше волшебства, чем в наших деньгах.
– Бог с ними, с книгами, - сказал я.
– Лучше объясни, зачем все это? Я показал на уходящий вдаль коридор.
– Режим секретности?
– участливо спросил он.
– Избирательность чуда, - сказал я.
– Когда волшебство - не для всех, оно колдовство, и есть в этом что-то неприятное, несправедливое. Зачем?
– Хорошим людям нужно помочь, слишком много здоровья у них уходит на поддержание душевного равновесия, - объяснил Стас.
– Хороший человек должен жить долго.
– Как Ульянов-Ленин, - кивнул я ему в спину.
– Это политическая провокация?
– осведомился он, коротко глянув назад.
– Нет, просто я сегодня уже слышал точно такую же фразочку. По-моему, хороший человек - всего лишь тот, кто не совершает дурных поступков. Этого достаточно. И что там у него в голове, то ли гордыня, то ли просто глупость - никого не касается.
– Всегда так, - сказал он с неожиданным раздражением.
– Стоит только появиться хоть каким-нибудь результатам, обязательно приезжает кто-то, кому подавай вселенскую справедливость...
– Он вдруг споткнулся.
– Scheisse19!
– непроизвольно вырвалось у него.
– Уймись, - развеселился я.
– Ты меня с кем-то спутал, я, кажется, тебя всего лишь о ваших деньгах спрашивал. Почему, собственно, деньги? Во все века они были синонимом алчности, средоточием греха, в лучшем случае всеобщим эквивалентом, а вы тут рождественские гирлянды из них скручиваете.
Он поправил съехавшие с носа очки, размышляя над ответом.
– По-моему, никакого скрытого смысла, Мак. Деньги - самое удобное средство. У нас не было времени подыскивать другое.
Он звал меня "Мак", а не "Макс". Еще со времен интерната.
– Абсурд на службе перевоспитания, - сказал я.
– Средство от чего?
– Не "от", а "для". Представь себе уникальный механизм, где каждый элемент энергетически связан со всеми остальными. Это и есть деньги. Так почему бы не использовать уже готовую систему, чтобы соединить с ее помощью и людей? В единый здоровый организм.
Все-таки он был изрядный выдумщик, мой друг Стас! Не мог я не подыграть ему:
– Ретранслятор, выполненный в виде денежных россыпей, да? В каком спектре излучаем, товарищи? Биотроника, кстати, пока не одобрена Мирздравом. Или вы используете запахи, меняющие гормональную регуляцию? Специальную краску, содержащую летучие реверсанты...
Он оскорбился:
– Чем потрясать стены эрудицией, не проще ли допустить существование неизвестных науке полей и взаимодействий?
– Не проще, - сказал я.
– Проще жить по Оккаму, не плодя новых сущностей.
– Энергетическое Поле Желания, - объявил Стас на весь коридор. Великая русская мечта - сделать реальность сном. Лампа Алладина, Золотая Рыбка, Золотой Шар. И вот теперь, когда появилась физическая возможность сцеплять кванты желаний в один всепобеждающий луч, мелкие государственные деятели вроде нас пользуются этим эффектом, чтобы излечить кого-то от энуреза. Смешно, товарищи.
Он упорно продолжал общаться в обычной своей манере, когда непонятно, шутит человек или говорит серьезно, и я вдруг почувствовал неуверенность.
– Физическая возможность?
– переспросил я.
– В каком смысле?
– Многие люди мечтают... ну, скажем, быть здоровыми и молодыми. Их тоскливые, несбыточные желания уходят попусту в пространство, не совершая никакой полезной работы. Жуткая расточительность.
Я коротко поаплодировал собеседнику в спину:
– Сюжет для детско-юношеской книги?
Он не обиделся. Он остановился и сказал:
– Пришли.
Готический подземный ход расширился, превратившись во вполне современный бункер. Здесь было что-то вроде Т-образного перекрестка: вбок уходил просторный тоннель с проложенными по земле рельсами. Рельсы начинались у компактного перрона, из тоннеля тянуло холодом. В бункере был светящийся потолок, а на перекрестке дежурил скучающий богатырь, одетый в комбинезон с нашивкой "АХЧ" и в рабочую кепочку. Внутренняя охрана? Увидев нас, дежурный ослепительно улыбнулся и лихо взял под козырек.