Львиное Сердце. Дорога на Утремер
Шрифт:
— Король Филипп требует, чтобы я сопровождал его, милорд, — ответил молодой человек и с облегчением вздохнул, когда Ричард не выказал обиды.
Жофре с восторгом ухватился за шанс взять в жёны племянницу английского монарха и не уставал радоваться с того самого дня, как впервые увидел суженую, но никак не ожидал, что это новое положение промеж двух королей окажется таким щекотливым.
— А что сталось с сеньором де Шисом? — спросил он, спеша переменить тему. Смею предположить, он раскаялся в своих грехах!
— Ещё как, — подтвердил Ричард. — И продолжал раскаиваться, пока я его не повесил.
Жофре заморгал, не зная, шутит английский государь или нет, потому как к лордам редко применяли казнь,
Редко что сравнится с тихим летним вечером в долине Луары, и после обеда Ричард предпочёл насладиться прелестью дня в замковом саду. Для Алиеноры, Рихенцы и графини Омальской он распорядился принести кресла, но сам с Жофре удобно расположился на траве. Мужчины по очереди отхлёбывали из кожаной фляги. Женщины проявляли большую прихотливость и потягивали вино из посеребрённых кубков, таких красивых, что Ричард в шутку грозился продать их, потому как когда речь идёт о финансировании похода, тут каждый денье на счету. Короля удивило присутствие в свите матери графини Омальской, но с тех пор, как Хавиза покорилась его воле и вышла за Вильгельма де Форса, он не сердился, и, показывая, что прошлое предано забвению, с улыбкой повернулся к ней:
— У меня хорошие новости для тебя, миледи. Я назначил твоего супруга одним из начальников моего флота.
— Воистину высокая честь, — отозвалась Хавиза, поскольку подобного ответа ожидают от жены, даже если та искренне надеется, что её новоиспечённый супруг никогда не воротится из Святой земли. Будучи достаточно умна, она не видела смысла продолжать проигранную битву и еретическими мыслями делиться не спешила.
— Монсеньор... — начала графиня. — Недавно я получила полное тревоги письмо от моего стюарда в Скиптон-ин-Крейвен, касающееся волнений в Йоркшире после еврейской резни в Йорке. Народ опасается, что стоит тебе уехать в Утремер, и кровопролитие возобновится. Можешь ли ты заверить меня, что приняты достаточные меры для поддержания королевского мира?
Такая прямолинейность заставила монаршую бровь вскинуться, но не разожгла королевского гнева, потому как теперь, когда поход наконец близился, Ричард был не в настроении злиться.
— Можешь успокоиться, госпожа графиня, — ответил он, напомнив себе, что эта язвительная особа является по совместительству крупной землевладелицей, а потому озабоченность её закономерна. — Едва прослышав о резне в Йорке, я отрядил в Англию своего канцлера с приказом восстановить порядок и покарать виновных. Епископ Лоншан вошёл в город с отрядом воинов и обнаружил, что заводилы сбежали в Шотландию. Тем не менее он принял строгие меры для того, чтобы подобное безобразие не повторилось в моих доменах: сместил шерифа Йоркшира и кастеляна, наложил большие штрафы и взял с города сто заложников.
— Рада это слышать, милорд.
Хавиза по-прежнему опасалась за мир в Англии во время отсутствия государя, но понимала, что не стоит делиться сомнениями с королём. Оставалось надеяться, что решительные действия Лоншана вселят страх Божий в этих беззаконных и непокорных йоркширцев.
Жофре с беспокойством посмотрел на жену — он не сообщал ей ничего про Йоркские зверства и предпочёл бы молчать и дальше, ибо был уверен, что беременным противопоказаны сильные эмоции. Более того, ему не хотелось, чтобы Рихенца узнала обо всём от Ричарда, потому как ни один из сыновей Алиеноры не понимал вполне хрупкости нежного пола. Как Жофре и опасался, супруга тут же заинтересовалась.
— А что произошло в Йорке, дядя? — спросила она. — Напали на еврейский квартал?
— Если бы только,
— А когда в Лондоне был бунт?
— В день моей коронации. А ты разве не слышала?
— В день твоей коронации мы с Жофре играли свадьбу в Руане, — с улыбкой напомнила ему племянница.
— Ах, да, всё так. — Ричард улыбнулся в ответ, но улыбка его померкла, стоило всплыть воспоминаниям о неприятном событии, омрачившим торжественную дату, тот день, когда его помазали священным елеем, возложив на чело английскую корону.
— В прошлом, когда объявлялась война с сарацинами, это подстёгивало ненависть к евреям, этим «неверным среди нас» — так, я слышал, их называют, — продолжил король. — Я надеялся избежать вспышек, запретив иудеям присутствовать при коронации. Но двое влиятельных евреев, Бенедикт и Жоск из Йорка, всё равно приехали. Они привезли дары в расчёте снискать королевскую милость. А вместо этого невольно стали причиной бунта. У дворцовых ворот собралась толпа, некоторые набросились на евреев, осыпая их ругательствами и ударами. Жоску удалось бежать, а вот Бенедикта сильно избили и угрозами заставили принять крещение. Опьянённая кровью толпа ринулась в Лондон, нападая на всех попавшихся на глаза евреев. Чернь убила по меньшей мере три десятка из них и подпалила еврейский квартал.
— Какой позор, когда люди убивают, прикрываясь именем Божьим. — Рихенца помрачнела. — В Писании ясно сказано, что евреев нельзя убивать. «Не умерщвляй их», — говорится там. ибо наступит день и они придут к спасению через Господа нашего Иисуса Христа, и наступит Второе пришествие. Удалось тебе покарать виновных, дядя?
— Нескольких схватили, троих повесили, но толпу наказать невозможно. Архиепископ Кентерберийский и я поговорили с евреем Бенедиктом, который отрёкся от крещения. Архиепископ разгневался на него за это, не в силах понять, почему жид предпочитает быть «человеком дьявола, но не Бога», но ведь крещение с приставленным к горлу ножом не угодно Господу. Меня больше беспокоило, чтобы подобное не повторилось в других местах, и я разослал по королевству указ, предписывающий моим подданным оставить евреев в покое. И они повиновались... до тех пор, пока я находился в Англии. Но стоило мне переправиться в декабре в Нормандию, как сразу начались проблемы.
— Имеется в виду нападение на евреев в Йорке?
— Нет, всё началось в Восточной Англии, в Линне и Норвиче, а оттуда зараза перекинулась на Стэмфорд, Сент-Эдмундсбери и Линкольн. Люди, принявшие крест, рвались сражаться с неверными, а иудеи оказались под рукой, в отличие от сарацин. Пьяная толпа разграбила еврейские кварталы в названных городах, вынудив их обитателей искать убежища в королевских замках.
Отзвуки гнева в голосе Ричард не удивили слушателей, потому как бунтовщики посмели нарушить королевский указ и угрожали миру в государстве. Никакому королю не понравится такое беззаконие, особенно тому, который собирается отплыть в крестовый поход.
— Спустя какое-то время безумие распространилось и на Йорк. — Ричард встал и принялся расхаживать, не обращая внимания на попадающие под ноги маргаритки. — Но там всё пошло иначе. В Йорке чернь подзуживали люди с положением, те, кто задолжал евреям деньги. Сначала мятежники устроили пожар, чтобы отвлечь стражу, потом ворвались в дом Бенедикта. перебили его семью и разграбили вещи. Большинство евреев укрылось в королевском замке, но толпа продолжала бушевать на улицах. Смутьяны напали на дом другого ростовщика, Жоска, избили всех иудеев, которых нашли, и заставили принять крещение. Йорк, город в моём королевстве, превратился в территорию без закона!