Львиное Сердце
Шрифт:
– Я думаю больше, чем шесть месяцев, мне не потребуется, – спокойно ответил, не открывая глаза, мэтр Доне.
– Полгода! Вы издеваетесь надо мной и над Римом! – гневно вскричал посланник.
– Как я могу издеваться над городом, любезный Антонио, – архиепископ открыл глаза. – Я издеваюсь над человеческой глупостью.
– Очень хорошо, ваше высокопреосвященство, папа Целестин непременно узнает, как вы отзывались о нём и о Святой Церкви. Значит, по-вашему, все это глупость? – и он уставился на мэтра Доне.
– Глупость то, что папа в качестве посла выбрал вас, дорогой Антонио. Не к лицу священнику Святой Римской Церкви клеветать и заниматься лжесвидетельством над своими собратьями по вере. Ведь я когда-то знал вашего отца, дон Антонио, и помню вас ещё ребенком.
Дон Антонио смутился, смиренно склонил голову и тихо произнес.
– Простите, мэтр Доне. Мой отец умер четыре года назад, и я до сих пор скорблю о нём.
– Я сожалею, мой друг. А ведь мы с ним почти одного года рождения. Неужели и мне скоро на покой? – Архиепископ задумался и стал смотреть на огонь.
– Донна Лаура тоже умерла год назад, – тихо добавил Антонио.
От этого имени священник вздрогнул.
– Перед смертью она простила вас, мэтр Доне, – чуть слышно сказал посланник.
Архиепископ склонил голову на руки и неслышно зарыдал. Под сводами галереи Габриэлла, пораженная услышанным, боялась пошевелиться. Она не могла слышать рыдания священника, ей были видны только его вздрагивающие плечи. Почему-то Габриэлле стало жаль этого старого больного человека, который почти всю свою жизнь провел вдали от родины и, узнав о смерти давно позабытого родственника безмолвно горевал.
Прошло немного времени, когда мэтр Доне успокоился и мог спросить.
– Как она жила все эти годы?
– Она долго болела, а под конец совсем ослепла, но с ней всё время были её племянница и внуки. Она умерла не в одиночестве. Донна Лаура никогда не вспоминала о вас, но перед самой смертью сама просила позвать меня и передать при встрече её прощение. Она всегда любила вас, мэтр Доне, – тихо сказал Антонио.
– Я тоже не переставал любить её, но после смерти её брата она сгоряча выдала меня властям, а двери монастыря вовремя открылись для меня, когда я убегал от них. И я остался там навсегда. Но я никогда не забывал о ней. Никогда.
Старик перекрестился, прочтя быструю молитву, и обратился к посланнику.
– Я напишу папе Целестину обо всём, что происходит в Англии, и предложу нескольких претендентов знатного происхождения, имеющих достаточно богатств, чтобы попытаться взойти на трон. Я прошу вас, мой друг, поскорее доставить моё послание в Рим, и пусть папа сам решит, кто будет следующим королем Англии… Отдохните после тяжелого пути, Антонио. Завтра герцог даёт бал. Его высочество решил немного развлечься в период святого поста и скорби по королю Ричарду и тем рыцарям, которые не вернулись из крестового похода. Съездите в Йорк, сами посмотрите всё своими глазами и, может быть, найдете, о чём потом рассказать папе в Риме. Это вас ни к чему не обязывает. Представьтесь моим дальним родственником, захотевшим навестить меня и посмотреть Англию. Но Господь вас упаси, сказать что-нибудь о послании из Рима. Будьте благоразумны и держите язык за зубами. Иначе вы можете рассердить герцога, а тогда даже я не смогу вытащить вас из его тайных подземных комнат. А оттуда ещё никто живым не возвращался.
И мэтр Доне, видя, какой испуг овладел доном Антонио, тут же пожалел о сказанных словах.
– Да не бойтесь вы так, мой друг. Всё, что от вас требуется, это не болтать лишнего. Вы поняли?
– Да, – чуть слышно ответил посланник.
– Ну, вот и хорошо. Ступайте, отоспитесь немного. А я как раз завтра напишу письмо папе. Так что послезавтра можете отправляться в обратный путь, я не буду вас более задерживать.
Дон Антонио встал, откланялся и уже направился к двери, когда архиепископ поспешил задержать его.
– Постойте, дон Антонио, я совсем запамятовал…
Посланник остановился и вернулся к креслу, где сидел архиепископ. Тот дотронулся рукой до лба, как бы пытаясь вспомнить забытый вопрос, и мельком взглянул на верхнюю галерею. Ему показалось, что за одной аркой отшатнулась чья-то тень.
– Любезный дон Антонио, я хотел бы узнать, почему папа Целестин решил назначить нового короля именно теперь, ведь насколько я знаю, король Ричард полгода назад был ещё жив. Что-то изменилось в Риме?
– Да, ваше высокопреосвященство. Папа всё время имел о короле Ричарде известия, какую-то часть пути его даже сопровождали монахи иезуитского ордена, но затем в Нормандии его оставили одного. И с тех пор никто в Риме не знает, жив он или нет.
– Значит, ни у кого нет достоверных доказательств о том, что король Ричард мёртв?
– Доподлинных доказательств нет, но папа Целестин отправлял послов к Филиппу Французскому, и тот клятвенно заверил, что никто из его людей на побережье пролива не встречал короля Ричарда.
Мэтр Доне перебил посланника.
– Папе захотелось, чтобы все считали его умершим, и поспешил назначить нового короля. – Немного помолчав, архиепископ добавил. – Целестин как всегда торопится, не предав земле одного, тащит на трон другого. А потом что ждёт Англию? Война двух королей?
Дон Антонио опешил.
– Так значит, вы знаете, что король Ричард жив?
Архиепископ пожалел, что допустил вольность в своих рассуждениях, и поспешил исправить создавшееся положение.
– Нет, конечно, нет. Мне известно не больше, чем всем остальным. Я даже скажу вам, любезный друг мой, что сам герцог приказал мне найти достоверные доказательства смерти короля Ричарда. Дабы предоставить их перед всеми и провозгласить себя королём. Но мы должны учитывать всё. И если в скором будущем король Ричард объявится целым и невредимым то, что нас всех ожидает, как вы думаете?
– На моей памяти, ваше высокопреосвященство, ещё не случалось такого. Это будет что-то невообразимое, – ответил дон Антонио.
– Правильно, мой мальчик, – мэтр Доне был весьма доволен сообразительностью своего подопечного, но продолжал. – Я вам скажу даже больше ваших предположений. Зная брата короля, Англию ожидает долгая междоусобная война. Поэтому мы все должны обеспокоиться прежде всего о добром имени Святой Церкви и папе Целестине. И мы не можем допустить, чтобы наши враги навредили нам и поставили интересы Святой Матери Церкви в услугу своим низменным желаниям. Ну, так я надеюсь на вас, дон Антонио. Не подведите меня и Господа нашего.