Львовская гастроль Джимми Хендрикса
Шрифт:
Однако ночью временной промежуток между решением и действием удлиняется, вот и в этот момент — не успел Рябцев сделать шаг в сторону мотороллера, как мужчина поднялся на ноги, в его руках вдруг вспыхнул фонарик, и он более решительным шагом, чем прежде, отправился к ближайшей арке и скрылся в ней.
Рябцев опять напрягся. Украдкой прошел метров семь налево, чтобы оказаться как раз напротив этой брамы по другую сторону улицы. Двор, в который вела арка, был отсюда не виден. Темнота в ограниченных стенами домов пространствах всегда насыщеннее и гуще.
Вдруг темень двора прорезал луч мощного фонарика. Луч «прошелся» по земле двора, выхлестнулся на мгновение в арку, осветив ее часть и «выпав» желтым пятном на тротуар и на мостовую. И тут же «вернулся» во двор. И погас.
Рябцев быстрыми шагами пересек мостовую, заглянул во двор, но там снова было темно. Темно и тихо.
Озадаченный, бывший капитан КГБ неслышимыми шагами дошел до внутреннего края арки. Темнота перед его глазами медленно разделялась на стены-окна домов и на обширный двор-колодец между ними. Ни луча фонарика, ни человека, зашедшего в этот двор, Рябцев сейчас не видел. Он аккуратнейшим образом и совершенно беззвучно сделал три шага из арки и за угол, где прижался спиной к стенке и тут же почувствовал некоторое неудобство из-за того, что приклад висевшего на ремне за спиной ружья вдавился ему левый бок. Шурша рукавами плаща, Рябцев стянул ружье с плеча, опустил на землю. Теперь ему стоялось удобнее. И ничто не отвлекало его внимания от всматривания в темноту двора и вслушивания в его тишину.
Скрипнула дверь, открываясь. Четвертая или пятая от арки. Из нее вышел уже знакомый взгляду незнакомец. И прямо под низкими окнами первого этажа прошел к следующей двери. Зашел в парадное, придержав дверь, чтобы не хлопнула.
Рябцев оценил ситуацию. Если он, этот человек, проверяет все парадные, то вскоре он сделает «круг» по прямоугольному двору и окажется возле дверей последнего парадного, всего метрах в пяти от Рябцева и от края арки.
Рябцев оглянулся по сторонам уже привыкшим к темноте взглядом. Спрятаться тут было негде. Выходить на улицу тоже не имело смысла. Ведь надо было понять причину странного поведения этого человека. Что он может искать по парадным?! Рябцев задумался, и снова ему стало некомфортно от собственных мыслей, которые подсказывали ему сейчас, что он просто зря тратит время, имея дело то ли с сумасшедшим, то ли с человеком, страдающим от лунатизма или чего-то подобного.
Но эти мыслишки хоть и появились в его голове, но повлиять на решения Рябцева никак не могли. Да и человек в пальто и шляпе вдруг слишком торопливо вышел из парадного и, остановившись и придерживая дверь открытой, посветил фонариком внутрь и только потом прикрыл ее за собой. Постоял там с минуту и отправился к следующему парадному.
Рябцев, который вдруг понял, что если просто будет наблюдать за происходящим, то рано или поздно захочет спать, решил ускорить события. Он, забыв про оставленное на земле ружье, прошел к первому слева от арки парадному и зашел внутрь. Фонарика у него, увы, не было. Но в парадном горела тусклая лампочка, и в ее свете осмотрел бывший капитан истоптанные, давно не крашенные деревянные ступеньки, железную, недавно поставленную дверь квартиры номер один справа и слева, в глубине, низенькую полутораметровую деревянную дверцу, за которой, должно быть, начинался подвал. Эта дверца была полуоткрыта. Рябцев подошел. В нос ударил запах сырости. Он открыл дверь и увидел перед собой усыпанные мусором ступеньки вниз. Достал мобильник, подсвечивая им, стал спускаться.
Отойдя пару метров от последней ступеньки, Рябцев споткнулся о лежбище, сделанное из старого дивана. Опустился на корточки и осветил мобильником ближайшее пространство. Перед ним раскинулось место обитания явно интеллигентного бомжа. За лежбищем стояла табуретка. Под ней — несколько тарелок и пластиковое ведро с водой. На табуретке — третий том полного собрания сочинений Ивана Франко.
— Да уж, — выдохнул, поднимаясь с корточек, Рябцев. — Всюду жизнь…
Экран мобильника потух. Жилище неизвестного бомжа снова погрузилось в темноту. Со стороны открытой дверцы в подвал проникал тусклый свет. Надо уходить. Сейчас снова захрустит под ногами мусор на ступеньках.
Бомж, читающий Франко, мог бы и подметать свои ступеньки! Рябцеву стало грустно.
А в парадном хлопнула дверь. И кто-то зашел громко, по-свойски. Зашел и остановился. Рябцев замер.
«Может, это снова тот, в шляпе?» — подумал Рябцев.
Совсем рядом чиркнула спичка. Раздался шорох одежды. Волна нового света выкатилась из открытой дверцы в подвал и упала на ступеньки. И следом на верхнюю ступеньку лестницы опустился грубый черный ботинок, и второй ботинок тут же опустился рядом. Судя по их размеру, человек, которого еще не было видно полностью, был намного крупнее Рябцева.
Рябцев сделал пару шагов в глубину подвала, и тут голова его ударилась о что-то закругленное. Он ощупал рукой препятствие и понял, что это водопроводная труба. Холодная и мокрая.
— Кто здесь? Аня, ты? — нервно спросил мужской голос.
Владелец грубых ботинок осторожно спустился вниз, держа в руке горящую свечу. Он остановился около нижней ступени и поднял свечу повыше, осматриваясь по сторонам. Через несколько секунд он замер, и Рябцев понял, что его заметили.
— Руки вверх! — рыкнул бывший капитан КГБ. — И оставайтесь на месте, иначе буду стрелять!
— Не надо! — дрожащим голосом попросил мужчина и поднял левую руку вверх к правой, в которой он держал горящую свечу. — Кто вы?
— А вы кто? — спросил Рябцев, нервозность которого была успокоена страхом незнакомца, так легко поднявшего руки вверх.
— Я тут живу… временно… Пытаюсь начать жить сначала… Пить бросил, стал книги читать…
— Имя, фамилия?
— Петро. А зачем вам фамилия?
— Ладно, не нужна мне ваша фамилия… Опустите руки. Вы там, на улице, сейчас никого не видели?
— Нет, — ответил Петро.
— Вы тут уже долго живете?
— Почти год.
— Что-нибудь странное тут, в подвале, замечали? Например, соленый запах и появление воды?
— Трубу один раз прорвало… А запахи… Нет, соленого не было. Бывает, что просто воняет. Трубы ведь старые…
— Хорошо. Спасибо. Оставайтесь на месте! — скомандовал Рябцев и твердой походкой приблизился к Петру, посмотрел внимательно в его лицо, стараясь на всякий случай его запомнить, а после этого выбрался по лестнице из подвала и закрыл за собой маленькую полутораметровую дверцу.
Уже на дворе вспомнил, что не попрощался с хозяином лежбища. Но возвращаться не стал. Да и говорил он с ним таким образом, при котором любой признак вежливости оказывается неуместным. Старая школа дала о себе знать.
Во дворе было тихо. Рябцев постоял несколько минут у дверей первого парадного и вышел через арку на улицу. На улице, глядя на красный сигнал светофора, он вспомнил о ружье и нервными шагами поспешил обратно во двор. Ружье лежало там, где он его оставил. Забросив его за плечо, но всё еще взволнованный своей опасной забывчивостью, Рябцев пересек улицу и, усевшись на мотороллер, завел двигатель.