Львовская гастроль Джимми Хендрикса
Шрифт:
— А пораньше? У меня кое-что интересное есть! Увидишь — обалдеешь! Может, через часок?
— Я подумаю, — пообещала Дарка. — А что ты мне хочешь показать?
— Не скажу! А то вдруг нас кто-то подслушивает! Еще отберут!
— А если оно мне понравится, то подаришь?
— Ну ты и наглая! — Тарас рассмеялся. — Хорошо, если по-настоящему понравится, то подарю!
— Ладно, тогда через час в «Кабинете»!
Тарас был счастлив. Он забрался под душ, дважды вымыл голову шампунем. Тер себе бока мочалкой, намыленной до пены эвкалиптовым мылом.
Спускаясь
Переступив, Тарас вышел из парадного и легкой походкой отправился по Пекарской в сторону центра. В левом кармане куртки он нес увеличительное стекло с удобной металлической ручкой, а в правом — жемчужину, хорошо завернутую в мягкую салфетку и вместе с нею засунутую в отдельный пластиковый тубус из-под гомеопатических таблеток-шариков от кашля.
Кафе «Кабинет», несмотря на дневной неурочный час, удивило Тараса своей заполненностью. Яркие куртки, развешанные на спинках стульев и на вешалках, веселили взгляд. За столиками болтали девчонки-студентки, и только один бородатый парень сидел отдельно у окна и, попивая кофе, листал фотоальбом, явно взятый с одной из книжных полок кафе.
Тарас прошел вглубь и уселся в тупичке справа от барной стойки за длинный деревянный стол. Этот зал, похожий на нишу, молодежь особенно не любила. Наверное, потому, что здесь было не так светло, да и дверь, ведущая в кухню, постоянно открывалась и закрывалась, из-за чего возникало впечатление, что рядом стоит милицейская машина, у которой замедленно крутится проблесковый маячок. Но по крайней мере этот стол оказался свободен. А Дарки еще не было. Тарас посмотрел на часы и успокоенно сам себе кивнул. Это он пришел на десять минут раньше.
Дарка появилась на десять минут позже, и это своеобразное совпадение вызвало у Тараса забавную мысль о том, что они с Даркой во всем «зеркально» совпадают. Она сбросила свою зеленую куртку — тоже яркую. Повесила ее и уселась напротив Тараса, подперев подбородок руками, одетыми в атласные перчатки изумрудного цвета, которые почти незаметно уходили под рукава темно-зеленого джемпера.
— Ну, привет! — сказала она бодро. — Что-нибудь уже заказал?
— Тебя ждал, — ответил Тарас и тут же поднял руку, привлекая внимание проходившей за спиной Дарки официантки.
Официантка остановилась, выслушала Тараса и, кивнув, ушла к барной стойке.
— Так что там у тебя такое? — Дарка игриво наклонила голову набок, глядя на Тараса пристально и весело.
Тарасу хотелось потянуть время, подразнить ее, но, чувствуя силу ее любопытства, он полез рукой в карман и вытащил пластиковый тубус. Опустил его перед собой на стол.
— Ты что, лечишься? Заболел? — Голос Дарки вдруг стал взволнованным.
— Нет, других лечу. А сам я здоровее лабораторной мыши!
— А что, разве лабораторные мыши всегда здоровые?
— Ну, здоровые, перед тем как их заразят какой-нибудь гадостью. Ты, кстати, антиаллергическую помаду принесла?
Дарка поднесла свой изумрудный атласный пальчик к губам и улыбнулась.
— Так что там у тебя?
Тарас открыл тубус, вытащил оттуда свернутую салфетку, развернул. Взял в руки перламутровую горошину и поднял ее на уровень глаз. Камешек блестел и переливался разными цветами.
— Что это? — спросила Дарка, подавшись вперед, присматриваясь.
— Ты не поверишь! — Тарас тоже наклонился над столом. — Это камешек из почек клиента.
— Не поверю! — рассмеялась Дарка. — Шутишь! Дай посмотреть!
Она взяла перламутровую горошину и поднесла к глазам. Тарас с наслаждением наблюдал за ее лицом, которое, казалось, своей живой мимикой выдавало все ее мысли. Она с детским любопытством рассматривала камешек, то поднося его ближе к глазам, то отводя руку в сторону окна, словно хотела проверить камешек на прозрачность. Вдруг ее лицо выразило резкое изменение мысли, взгляд, не отрываясь от горошины, стал удивленным и несколько озадаченным.
— Что? — испуганно спросил Тарас, решив, что Дарке стало нехорошо.
— Он греется, — прошептала она, снова приблизив горошину к своим глазам. — Он нагревается, я чувствую пальчиками…
Тарас пожал плечами.
— Это тебе кажется, — снисходительно проговорил он.
Но на лице Дарки теперь царило радостное изумление. Она взяла перламутровую горошину пальчиками левой руки и словно прислушалась. Потом опустила ее на ладонь правой.
Тарас наблюдал за ней, за ее увлеченной игрой с камешком, и думал, что она по своему поведению совсем ребенок, которого так легко удивить! Но ему уже хотелось просто говорить, а она всё еще была отвлечена и увлечена этим необычным почечным камешком. И Тарас протянул ладонь, желая получить камешек назад и спрятать его, чтобы ее взгляд доставался не горошине, а ему. Дарка с удивлением посмотрела на протянутую над столом ладонь.
— Это же подарок? — спросила она, взглядом указывая на горошину.
Тарас вздохнул.
— Да, конечно! — кивнул он.
— Если бы таких было много, можно было бы бусы сделать! — мечтательно произнесла она и снова поднесла горошину к глазам.
Тарас почувствовал легкое раздражение, но в этот момент произошло нечто удивительное. Дарка переставила кофейную чашку с блюдца на деревянную столешницу, а горошину опустила на блюдце, после чего левой рукой стянула длинную атласную перчатку с правой и осторожно взяла перламутровую горошину голыми пальцами.
Тараса прошиб пот. Он впервые увидел оголенную кисть Дарки, и его взгляд схватился за ее красивую тонкую кисть, как орел хватается взглядом за увиденную полевую мышку перед тем, как поймать ее и съесть. Во рту пересохло, и губы вдруг стали тоже удивительно сухими. Тарас сделал глоток кофе. И всё это время его взгляд ни на секунду не оторвался от ее кисти.
— Странно, — прошептала она. — Он точно греется и дает тепло, будто живой! Смотри, никакой реакции! А у меня такая чувствительная кожа! Значит, он идеально чистый… Так приятно!