Лямур, тужур и абажур
Шрифт:
Я немного задержалась на остановке, чтобы не мозолить девице глаза, а потом двинулась за объектом.
И тут увидела впереди, шагах в двадцати, вывеску над магазином: «Барокко. Антикварный салон».
Так вот куда она направлялась!
Кажется, ситуация проясняется…
Как я и подозревала, верить в наше время нельзя никому.
Маша, по обыкновенной девчачьей глупости и примитивному желанию похвастаться, не удержалась и показала лучшей подруге мачехин кулон. А у той как раз назрели огромные проблемы. Допустим, не у нее самой, а у длинноволосого Гарика, но Лена, как
И вот теперь она идет в этот антикварный магазин, чтобы продать Машин кулон и отдать деньги своему бессердечному возлюбленному.
Вроде бы версия получается вполне логичная.
Одно меня немножко смущало: украденная сумка была большая, куда, интересно, Лена ее спрятала? Как вынесла из аудитории? И не проще ли ей было вытащить дорогой кулон из сумки, раз уж она видела его и знала, где он лежит?
Ну, это мы с дядей Васей еще обдумаем, а сейчас мне нужно окончательно убедиться, что кулон действительно у Лены Симаковой, и она приехала сюда, чтобы его продать.
Красное пальто мелькнуло у входа в антикварный магазин и скрылось внутри. Я прибавила шагу, подошла к двери и толкнула ее.
Дверной колокольчик мелодично звякнул, предупреждая хозяина о моем появлении.
Магазин был не из тех роскошных салонов, где эффектно расставлены мебельные гарнитуры красного дерева и карельской березы, бронзовые каминные часы и старинные китайские вазы. Здесь продавалось всего понемножку. Но товар был не слишком дорогой и не слишком роскошный – несколько разрозненных чашек саксонского фарфора, десяток гравюр в строгих тяжелых рамках, несколько потемневших от времени картин, пара кресел, поврежденных древоточцами, с прорванной обивкой, старинные шахматы, несколько полок антикварных книг, витрина с непритязательными украшениями…
Впрочем, дядя Вася как-то рассказывал, что в таких неприметных магазинчиках делаются большие дела, их хозяева ворочают миллионами, а то, что выставлено на витрине и в зале, – это только верхушка айсберга, малая часть проходящего через магазин товара…
Людей тоже было немного. Возле двери на хромоногом венском стуле дремал охранник, толстый дядька лет пятидесяти в черном форменном комбинезоне, с лицом типичного военного отставника. За прилавком маялся щуплый мужчина с прилизанными бесцветными волосами и уныло обвисшим носом, по другую сторону прилавка старушка интеллигентного вида перебирала дореволюционные открытки, да топталась Лена, собираясь с духом, чтобы обратиться к продавцу.
Я тихонько подошла к витрине и сделала вид, что разглядываю фарфоровые статуэтки. Лена на меня не обращала внимания – она явно нервничала, что подкрепляло мои подозрения.
Зато на меня обратил внимание унылый продавец. Он передвинулся в мою сторону каким-то странным, ползучим движением и осведомился голосом, напоминающим скрип заржавленных дверных петель:
– Вас интересует что-нибудь конкретное? Вам нужен подарок? Показать вам что-нибудь?
– Спасибо, я сама посмотрю… – пробормотала я, стараясь не привлекать к себе Ленино внимание. Впрочем, ей явно
Продавец разочарованно отполз на прежнее место, и тут Лена наконец решилась: она перегнулась через прилавок и проговорила срывающимся голосом:
– Я хотела бы показать вам одну вещь… это старинная вещь, семейная ценность…
– Пройдите к директору, – проскрипел продавец. – Андрей Виссарионович посмотрит…
Он как-то странно изогнулся и то ли щекой, то ли плечом показал ей на полуоткрытую дверь за своей спиной.
Лена нервно сглотнула, прижала к груди свою сумку и проскользнула в эту дверь.
Я занервничала: сейчас она продаст кулон антиквару, и тогда мы уже ничего не сможем сделать! Кулон будет для Маши окончательно потерян, а мы с дядей Васей будем иметь перед ней самый бледный вид! Нужно что-то срочно предпринять…
Я тоже придвинулась к продавцу и торопливо, приглушенно проговорила:
– Я тоже кое-что принесла… старинную вещь, очень ценную… можно мне показать ее вашему директору?
– Подождите, когда выйдет та девушка…
Это меня никак не устраивало, но тут удача мне улыбнулась: интеллигентная старушка, разглядывавшая открытки, вдруг обратилась к продавцу:
– Молодой человек, вы мне не подскажете, я ищу открытку общества святой Елизаветы за одна тысяча девятьсот третий год с портретом великой княжны Анастасии Николаевны…
Продавец переполз к ней и начал что-то объяснять, а я покосилась на сладко дремлющего охранника и проскользнула в ту же дверь, за которой минутой раньше исчезла Лена.
Я оказалась в темном коротком коридорчике, где стоял стул с жесткой спинкой. В конце коридора виднелась другая дверь, тоже неплотно прикрытая, из-за которой доносились громкие голоса.
Должно быть, именно там находился кабинет директора, и там в данный момент Лена пыталась продать похищенный кулон.
Я подкралась к самой двери и прижалась к ней ухом, чтобы не пропустить ни одного слова.
– Не может быть! – горячо восклицала Лена. – Это очень ценная фамильная вещь!
– Не хочу вас обижать, девушка, но не такая уж она ценная! Сколько вы за нее рассчитывали получить?
– Семьдесят пять тысяч! – выпалила Лена.
Ну да, все понятно. Ее дорогому Гарику для чего-то непременно нужно восемьдесят тысяч, восемь с половиной она ему уже отдала и теперь хочет добрать недостающие. Ну, и с небольшим запасом… Какая, однако, самоотверженная любовь, ничего для любимого не жалеет, готова на немыслимые жертвы!
Тут я вспомнила, что жертв никаких нет, кулон-то краденый…
В ответ на ее слова директор магазина несколько секунд удивленно молчал, а потом разразился хохотом.
– Сколько, вы сказали? – переспросил он, отсмеявшись. – Семьдесят пять? А почему уж сразу не семьсот пятьдесят?
Лена обиженно молчала, и тогда он продолжил:
– Девушка, не хочу вас обижать, но эта вещь не стоит и половины тех денег, о которых вы говорите! Да что там половины… в лучшем случае это стоит пять-семь тысяч… ну, из чистой симпатии к вам я готов заплатить десять – но никак не больше! И то это станет для меня бесполезным приобретением, почти убыточным…