Лю Яо: Возрождение клана Фуяо
Шрифт:
— Хань Юань сказал тебе, зачем он туда идет?
Чэн Цянь, все еще не оправившийся от изумления, чувствовал себя ничуть не лучше, чем Ли Юнь. Он прекрасно понимал, что в каком-то смысле он тоже знающий человек, который стоит и смотрит в сторону.
Несмотря на безразличие и острый язык, Чэн Цянь вовсе не был ядовитым. Если Хань Юаня, в конце концов, притащат обратно и мастер несколько раз ударит его по ладоням, он, без тени сомнения, получит от этого извращенное удовольствие. Но если Хань Юаня
Внутри у Чэн Цяня все похолодело. Под пристальным взглядом учителя он долго молчал, пока, наконец, снова не обрел дар речи.
— Младший брат сказал, что те, кто только начал совершенствоваться, могут научиться чувствовать энергию, если придут в пещеру в первую и пятнадцатую ночи каждого месяца.
Чэн Цянь не разоблачил Ли Юня лишь потому, что, по его мнению, он сам был таким же подлым, как и второй старший брат. Совершенно бесстыдно было бы переложить ответственность друг на друга в такой момент.
Но все произошло не так, как хотел Чэн Цянь. Безмозглый молодой мастер Янь, всегда болтавший то, что было у него на уме, непроизвольно продолжил фразу Чэн Цяня, едва тот закончил говорить.
— Этот урод даже не знает, что такое ощущение энергии, — безразлично бросил Янь Чжэнмин. — Определенно, Ли Юнь рассказал ему об этом.
Ли Юнь инстинктивно выпрямился с самым виноватым видом. В смятении он принялся защищаться.
— Я… я только высказал предположение и вовсе не просил его идти в пещеру. Я не ожидал, что он осмелится грубо нарушить правила, хотя прошло всего несколько дней с момента его посвящения…
— Как у тебя хватило наглости говорить такие глупости? Ли Юнь, мне известны твои злые помыслы. Не думай, что ты сможешь раздуть пламя в темноте и остаться незамеченным. Что касается этого уродливого нищего, по-моему, нет никакой необходимости искать его. Предположим, его затащили в Долину Демонов всего на одну ночь, но уже слишком поздно даже для того, чтобы просто забрать его тело. Скорее всего, от него и костей-то не осталось, — холодно перебил брата Янь Чжэнмин.
Ли Юнь не чувствовал никакой неловкости по поводу первой части предложения Янь Чжэнмина – они давно ненавидели друг друга. Но вторая часть действительно заставила его побледнеть сильнее.
Ли Юнь поднялся на ноги, едва не опрокинув чернила на стол.
— Мастер, Я… Я… Я…
Он трижды пробормотал «я», не в силах закончить предложение.
Ли Юнь находился в полном смятении. Тяжелый взгляд Мучунь чжэньжэня упал на него, и он по наитию попытался уклониться. Ему было одинаково тяжело признавать как то, что это он спровоцировал Хань Юаня, так и то, что он мог стать причиной смерти своего младшего брата.
Если бы у него хватило смелости, он бы сам пошел в пещеру. Так ли ему нужно было искать козла отпущения?
Трусость —
От стыда Ли Юнь не знал, куда деть взгляд. В конце концов, он посмотрел на Чэн Цяня и сказал ему, словно хватаясь за последнюю соломинку:
— Я… я не собирался подстрекать его пойти в пещеру, верно? И я предупредил его, что это нарушение правил клана.
Чэн Цянь молча склонил голову до самой земли. Эта тема угнетала его, и он едва мог дышать под ударами совести.
Мучунь чжэньжэнь поднялся. Запаниковав, Ли Юнь закричал:
— Учитель!
Но его прервал грохот — Мучунь чжэньжэнь рухнул обратно на спинку каменного стула, как будто его потянула какая-то сила.
Звук был настолько громким, что даже Янь Чжэнмин, занятый ссорой с Ли Юнем, обернулся. Озадаченный, он спросил:
— Учитель, что случилось?
Однако тот ответил не сразу. Казалось, учитель не чувствовал боли в ягодицах, спокойно приняв сидячее положение, он сказал, махнув рукой:
— Тихо! Чэн Цянь, принеси мне старую сандаловую дощечку.
Чэн Цянь, не медля ни секунды, побежал в другой конец Традиционного зала за табличкой, площадью в половину чи, и вручил ее учителю. Вместе с этим он бросил на мастера несколько незаметных взглядов.
Мучунь чжэньжэнь сидел прямо, опустив веки. Он казался таким же, как обычно, но Чэн Цянь был крайне наблюдателен и способен отличить счастье, гнев, горе и радость от простого вздоха. Он не мог объяснить, почему, но непрестанно чувствовал, что с учителем что-то не так.
Ему казалось, будто учитель был завернут в морозную мантию невыразимого мрака, несмотря на знакомое лицо и сидячую позу.
Был ли мастер в гневе из-за Хань Юаня? Или он только что ударился копчиком?
Но у Чэн Цяня не было времени на дальнейшие размышления, так как Мучунь чжэньжэнь внезапно протянул руку, сложил пальцы в форме ножа и ударил по табличке. Его рука была бледной и сморщенной, будто куриная лапка, в то время как его пальцы обладали остротой и яростной силой, подобно железному мечу в ледяной воде.
Только в этот момент Чэн Цянь открыл для себя совершенно новое понятие о заклинаниях — в зависимости от того, кто их создал, даже люди далекие от энергии могли бы заметить их огромную силу. Эта мощь заставила его отступить, ощутив, как по телу побежали мурашки.
Все присутствующие прикоснулись к невероятному в процессе формирования талисмана. Казалось, вся гора Фуяо содрогнулась. В одно мгновение талисман был готов.
Мучунь чжэньжэнь убрал руку, на пальцах которой не осталось даже опилок, и внимательно, но с неким безразличием посмотрел на получившийся амулет.