Люби меня
Шрифт:
Тон, взгляд, мышечное напряжение – все свидетельствует о том, как для него это важно. И это так необычно. Так захватывающе. Так обезоруживающе.
Я не могу его оттолкнуть. Ни за что. Никогда.
– Да… Продолжай… – отзываюсь, испытывая потребность подарить ему столь же яркие ощущения.
Обнимаю. Скольжу пальцами по шее, затылку… Вижу, как Саша с дрожью прикрывает веки. Чувствую его всего. Чувствую так, будто он физически в мое тело проник. Отдаюсь душой и плотью, насколько это только возможно.
Он возбужден. Животом чувствую, какой огромный
Я же не додумываю?
Александр Георгиев сильный, порочный, наглый и грубый – все это знают. Я сталкивалась со всем этим лично. Но сейчас он со мной нежен.
Шумный вдох. Выразительные судороги. Короткий, чисто мужской стон. Медленное скольжение пальцев по нижней части моего лица и шее. Мурашки по всей площади тела. Острая потеря естественной способности дышать. Теплое касание губ. Мягкое давление. И мое новое потрясение – каждый раз ощущается чудеснее предыдущего.
Мое потерянное сердце совершает два яростных удара и замирает, едва Саша усиливает контакт. Он целует смелее, интенсивнее и еще слаще. Но при этом во всех его действиях сохраняется та самая, ставшая для меня особенной, трепетная и умопомрачительная медлительность.
Свет, шорохи, посторонние запахи – все исчезает. Остаемся лишь мы, отчаянно тонущие друг в друге.
Моих звуков становится больше. Я будто бегу и не могу остановиться. Нет, я лечу. И я… Я отвечаю Саше. Когда он в очередной раз посасывает мою верхнюю губу, я тяну в себя его нижнюю. С вибрирующим мычанием скольжу по ней языком.
И…
Знала бы, каких реакций добьюсь, сделала бы это раньше. Мой нахальный антигерой содрогается, стонет и задыхается.
– Сделай еще… – причмокивая, первым атакует мой рот. Этот звук отчего-то дико заводит меня. – Пожалуйста, Соня… Пожалуйста…
И я делаю. Делаю все, что делает он. Пока наши языки не встречаются, заставляя нас обоих застонать, оттолкнуться, разбить надсадным дыханием воздух и в каком-то неосознанном страхе оцепенеть. Только долго держать расстояние мы уже не можем. Взгляды, которыми мы друг друга кроем, лишь сильнее раззадоривают. Киваем, ведя какой-то немой диалог, и снова устремляемся друг другу навстречу.
Губы, языки, влажный жар, тягучие толчки, чувственное сплетение, страстное скольжение, мучительное томление… Ощущений разительно больше. Их почти нереально терпеть. Но и остановиться возможности нет.
Не стесняясь тех интимных звуков, которые издаем все больше, сталкиваемся снова и снова. Ласкаемся языками, цепляемся губами и сладко-сладко присасываемся. Дрожим почти синхронно. В наших телах одинаковое сексуальное напряжение. Одна сплоченная и требовательная энергия. Общие химические реакции, которые дарят нам двоим попросту невообразимый кайф.
Можно ли впасть в зависимость от одной дозы? Я необратимо подсаживаюсь.
Все, что я знала до Саши… Все, что представляла… Все, что фантазировала… В сравнении с тем, что
Реальность прекрасна.
Глубже и глубже друг в друга. Жаднее, откровеннее и требовательнее. Пожирая, провоцируем. Лаская, соблазняем. Дрожа и постанывая, насыщаем.
Может, это и иллюзия, но внутри меня воспаряет ощущение, будто именно в этот момент моя любовь к Александру Георгиеву из далекой мечты становится настоящей. И это чувство оказывается таким сильным, что я задыхаюсь. Задыхаюсь настолько, что вмиг страшно становится. Повозившись под Сашей, отчаянно выгибаюсь дугой и, наконец, отталкиваю его.
Он хоть и смотрит на меня с какой-то тревогой, сразу же подается. Я толкаю дальше и дальше, пока ему не приходится сесть. Сама же откидываюсь на сено и, глядя в потолок, часто-часто моргаю. Глубокий вдох не сразу сделать удается. Но постепенно, когда я заставляю мозг переключиться, эта странная психологическая атака отступает.
Когда полностью в себя прихожу, обнаруживаю Сашку глядящим перед собой каким-то абсолютно расфокусированным взглядом. Переживаю, что обиделся на меня. Быстро сажусь, чтобы осторожно коснуться руки. Он сглатывает и совершает шумный вдох. Прежде чем повернуться ко мне, морщится и растирает пальцами глаза, будто они у него жгут.
А взглянув на меня, Георгиев вдруг начинает смеяться.
– Что? – с трудом выдыхаю я.
Никогда ничего особо не боялась. Но Саша вновь и вновь, даже после этого потрясающего момента полной и безграничной близости, вынуждает меня испытывать панику из-за того, как он сам это интерпретирует.
Но…
Вот Георгиев пожимает плечами и продолжает смеяться. Я с трудом дыхание перевожу, потому как понимаю, что это радость.
Он растерян и счастлив.
Боже, он счастлив! Это очевидно. Я не могу ошибаться. И от этого осознания я сама захлебываюсь такими сумасшедшими эмоциями, что не рассмеяться не могу.
Саша смотрит на меня. И так же резко посерьезнев, заваливает меня обратно в сено.
– Это лучшее, что со мной было, – выдает глухо, напряженно вглядываясь в мои глаза. – Можем, пожалуйста, еще так сделать?
Смотрит с таким обожанием, что даже если бы я и хотела отказать, не смогла бы.
– Да…
И Саша целует. Целует, вновь заставляя меня терять рассудок. Не только из-за того, что я чувствую, когда его губы и язык ласкают мой рот. Но и из-за того, что чувствует он сам, пока делает это со мной. Из-за этого особенно.
Отвечая на поцелуй, я смелею. Лишь бы добиться еще больше эмоций от Саши. Каждый его стон, каждый вздох, каждое вздрагивание, каждое несдержанное касание, каждое сердечное ускорение, каждое усиление страстной атаки – все это я с восторгом воспринимаю как нашу общую любовную победу.
Мы не можем остановиться. Целуемся так долго, что немеют губы. Но даже тогда не прекращаем полностью. Отрываемся на какое-то время, чтобы дать плоти минимальный отдых на требуемое восстановление. И снова продолжаем.