Люби, Рапунцель
Шрифт:
Ответы не заставили себя ждать.
Удушающие объятия встретили не менее мощный напор. Яков словно пропустил через себя всю несдержанность Дани и вместо того, чтобы испугаться, добавил к ее дикости свою. Прижимался сильнее, обнимал крепче, ласкал больше. Останься они вдвоем на малюсеньком кусочке пространства, вокруг которого обрушилась вся земная твердь, - удержались бы в вышине только на одной силе притяжения их тел. И ни одно дно пропасти никогда бы не сумело утянуть их вниз.
Казалось бы, и поцелуй можно довести до простоты и обесценить, понизив его до статуса ничего не значащего механического шевеления. Но не поцелуй с Яковом. Он предугадывал ее желания и мгновенно реагировал на малейшее изменение. А еще он не позволял ей отступать, искусно продлевая ее жажду и превращая Данины порывы в желание и самой не отрываться от него как можно дольше.
Ни вдохнуть, ни отвернуться, ни впасть в мучение мыслей - ни единой передышки.
Тебе нужен воздух?
Я буду им для тебя.
Ты жаждешь разбить скуку рутины?
Я буду капсулой с пузырьками, что растворится в ряби твоих затемненных сновидений и заставит твою фантазию бурлить и вспыхивать фейерверками.
Ты хочешь погрузиться в омут душащих мыслей?
Я выманю твое сердце клятвой удушить тебя сильнее - в мягчайших нитях моих чувств.
Даня поймала себя на том, что шарит руками под майкой Якова. От ее сумасшедших поглаживаний ткань собралась слоистым обручем под его подмышками. Но чтобы обнажиться, пришлось бы оторваться от Дани. А этого Яков пока, похоже, не планировал.
Мысль о желании избавить его от майки мелькала в сознании какой-то незначительный миг. Почти сразу ее смела буря из безумного напора, встряхнувшая все чувства, как ледяной шторм хрупкую лодочку.
Яков подстраивался, адаптировался, продлевал, дополнял. Ласкал ее язык, нежно истязал ее губы и гладил ее волосы. Он еще даже не опускался ниже шеи, а Даня уже была изнурена разом нахлынувшими ощущениями. И страстно желала, чтобы это безумие продолжалось целую вечность. Если он пойдет дальше, то ее тело наверняка просто-напросто вспыхнет, как сухие цветы в пламени, в одно мгновения сжигая весь запас годами накопленного равнодушия.
И пускай.
Пусть горит.
Пусть тело трепещет от сладости.
От капельки растаявших воздушно-нежных сливок, медленно растекающейся по языку и с каждой секундой лишь сильнее насыщающейся вкусом. Взбитые сливки так хорошо подходят горячему какао…
Жадно общупав каждый сантиметрик на гладкой спине Якова, Даня сильнее обвила его ногами и надавила на бедра, практически вжимая его тело в свое. Выдох в ее губы смешался с заманчивым мурчащим стоном. Пальцы девушки поднырнули под краешек брюк и целеустремленно поползли по упругой округлости ягодиц. Вариантов для дальнейшего путешествия была масса. И абсолютная свобода фантазии.
По ее бедрам тоже прогулялись настойчивые пальцы. Подцепили сбоку тканевый кусочек трусиков и тихонечко потянули вниз…
Оглушительное треньканье мгновенно очистило заполненный поволокой разум. Даня повернула голову и уставилась на мобильный на прикроватной тумбочке. Когда она успела его туда положить? Экран светился, четко обозначая прямоугольник сообщения.
«Ох, я же обещала еще до обеда отправить Кире сообщение со списком продуктов для покупки. Он наверняка уже весь извелся».
– Эм-м… - Она уставилась на пальцы Якова, остановившиеся на полпути - частично их прикрывала ткань ее нижнего белья.
Неловкий момент приправило достаточно приятное чувство в районе ладоней. Удивительнейшее открытие на заре двадцати трех лет: оказывается, лапать чужую попу - поразительно приятное занятие. Хотя вывод стоило подкрепить уточнением. Лапатьконкретнуюпопу. Занятая осмыслением Даня не сразу сообразила, что продолжает удерживать ладошки на выпуклостях Якова. Он тоже не спешил менять позу.
С момента сигнального треньканья прошло почти полминуты, а они продолжали неподвижно лежать, не меняя дислокацию своих рук. Степень неловкости момента с каждой секундой возрастала.
Однако, видимо, только для Дани.
Трусики после непродолжительного перерыва продолжили тихонечко сползать.
– Стоять!
– Даня, открыв в себе второе дыхание, рванула вверх, свалила Якова на спину и как-то неожиданно очутилась на нем сверху.
– Так тоже можно, - ни капли не смутившись, согласился Яков и с удовольствием водрузил руки на ее бедра.
– Ты чего это такой смелый?!
– возмутилась Даня.
«А кто его поощрял, а, Шацкая?»
– А что, нельзя?
– Яков поддерживал разговор, не забывая при этом нацеливаться на ее нижнее белье.
Теперь сказать «нельзя» язык не поворачивался.
Тепло, распространяющееся от его ладоней, затягивало обратно в сладкий транс.
Повторное оповещение о сообщении встряхнуло зачарованный разум. Даня слетела с Левицкого и, принявшись балансировать на краю кровати, потянулась за мобильным. И, конечно же, не рассчитала силы. Верхнюю часть тела утянуло вниз. Даня соскользнула и уперлась ладонями в пол.
– И так мне тоже нравится, - задумчиво сообщил Яков, рассматривая оттопыренную девичью попу.
«Твою же, Шацкая! Нашла время неуклюжесть включать!
– И стыдно, и смешно.
– Нельзя перед ним в таком виде представать!»
– Помочь?
– Со смешком предложил Яков, легко побарабанив пальцами по ее левой ягодице.
– Ни за что. Чтобы должницей твоей стать? Еще попросишь награду за помощь.
– Обязательно.
– Его рука снова полезла к сокровенному.
Даня подскочила и мигом слетела с кровати. Схватила телефон и, отпрыгнув к дальней стене, прижалась к ней спиной. Прямоугольник сообщения по-прежнему ждал ее на экране. Все верно, достучаться до нее пытался именно Кира. Выспрашивал, куда она пропала.
– Мне пора.
– Что?!
– Яков всполошился. Сел посередине измятой кровати, как нашкодивший школьник, и обиженно надулся.
«Он дуется, прям как ребенок, оставшийся без конфетки.
– Даня прыснула в сжатый кулачок.
– Еще с таким серьезным видом».
– Ты что, пытаешься удрать?
– испытующе глядя на нее, поинтересовался Яков.
– Не позволю.
?
– Нет.
– Даня шагнула к кровати.
«Только не от того, кто все еще что-то хочет от меня после всего, что увидел… И потрогал».