Любимая для эльфа
Шрифт:
Лукас бывал сентиментален, когда дело касалось его прошлого.
Но гордость не позволяла Наоко обратиться к нему...
Лукас сидел рядом с ней за столиком закрытого на ключ ресторана, холеный внешне — Наоко помнила каждый его мускул, все чудесные выпуклости-впадинки, шелковистости, гладкости... — и счастливый.
Значит, Марина проигнорировала ее предупреждения.
В какой-то момент Наоко осознала, что совсем не слушает Лукаса из-за своих мыслей. Она вслушалась.
Лукас говорил бархатно, очаровывающе:
— У тебя и так
Наоко ответила Лукасу рассеянным взглядом.
— Что?
— Ну, как что: проверки будут у тебя в кармане, да и личная жизнь запоет. Я заметил — ты ему очень понравилась.
— Да что ты говоришь! — Наоко возмутилась и тут же сменила тон на застенчиво-любопытный. — Серьезно?
Лукас обворожительно улыбнулся, боги, его ямочки заставляли ее сердце сладко трепетать.
— Конечно, нет у меня причин врать. И твоя судьба меня заботит...
У Наоко не имелось оснований верить в особые чувства бывшего, но Лукас был прирожденным стратегом и любил устраивать чужие судьбы просто так, мимоходом.
А инспектор реально был симпатичным, пусть и не вполне в ее вкусе, но Наоко захотелось ощутить чью-нибудь привязанность без маниакального обожания, которое раздражало ее у Дамира, ведь ответить ему тем же Наоко не могла.
Главное, устроить отношения с инспектором так, чтобы даже у Лукаса не появилось формального повода заподозрить ее в расчете, пусть Лукас сам открыто это предложил. Все должно выглядеть так, словно перед Наоко вдруг воссиял романтический свет, будто заботливые руки Лукаса убрали покров ее эмоционального неведения...
Тогда, окажись роман неудачен — сердечко Наоко обросло толстым панцирем после разочарований — инспектор не сможет мстить ей за «любовь по рассудку», а Лукас по-прежнему ловко продолжит прокладывать курс их ресторана по всем морям бытия, идеально обходя подводные камни.
Имел Лукас слабость к женской душевной чистоте.
Наоко, замечтавшись, снова вздрогнула от низкого голоса Лукаса.
— У вас даже могут быть дети. Ты когда-нибудь хотела родить?
Наоко фыркнула:
— Да ну тебя!
Впрочем, инспектор всегда вел себя красноречиво: как мужчина держится в обществе хорошенькой женщины, на которую хочет произвести впечатление.
А Лукас Наоко совсем не ревновал.
Наоко незаметно вздохнула.
***
— Лукас, — в голосе Кэйли, нежном и совершенном, звучал шепот умирающих звезд. — Ты забыл меня... Забыл комплименты, забыл подарки, твои колдовские глаза уже не сияют обожанием... Я, словно цветок, поникший под дождем, роса, стыдливо сверкающая в утренней траве и умирающая от жары, от нестерпимой духоты. Почему ты покинул меня? — укоризна была прозрачнейшей, а богиня прекраснейшей, какая только могла стоять перед ликом Лукаса, но он не дрогнул. — Ты стыл, как родниковая вода, как вьюга в зимней мгле... Почему?
Слушая
И он заговорил медленно и глубоко:
— Я всего лишь возвращаю долг, Мудрейшая. Твоя дочь умерла без тепла, без заботы, и я не могу притворяться, когда мое сердце сжато в тисках от ее горя.
Свет на миг померк в удивительных глазах богини.
— Ты жесток, царевич.
— Я всего лишь твой жалкий поклонник... И моя скорбь, мое мнимое равнодушие ничто в сравнении с жестокостью матери к ее милой дочери.
— Ступай, Лукас. Твои слова злы, но справедливы, и если ты хотел ранить меня, у тебя получилось. Но я счастлива, что Люсиль встретила тебя, — теперь голос Кэйли был рокотом прохладных волн, разбивающихся о скалы, в нем звучали тихая ярость и безмерное отчаяние.
И о чем думала вечно юная, когда Лукас ушел, не дано было знать никому, но они оба понимали, что с этого момента их отношения необратимо изменились.
Глава 213. Заурядный рабочий день
При огромной близости с Тамико и их долгом рабочем процессе каждый день случались часы, которые Лукас предпочитал проводить в одиночестве.
Он перемещался по пространствам, лавируя между своим кабинетом в Городе, приемным залом Дворца и одному ему известными местами.
Тамико не возражала. Лукас всегда оставлял ей копию себя, и Тамико спокойно организовывала встречи, проводила совещания и занималась своей любимой аналитикой, запросто переходя туда, где ее хотел видеть Лу. Какая разница, в каком зале работать?
Но после того, как Маю стала анамаорэ, Тамико все чаще стала уходить с работы, чтобы посидеть с ней. Тамико и мысли не допускала подослать к Маю свою копию.
Тамико знала, что Магнус честно блюдет некогда данное ей обещание всегда показываться ей оригиналом, а сама даже не хотела учиться делать копии. Почему-то они вызывали у нее глубочайшее возмущение.
***
Непросто было изумить Лукаса, но Марина продолжала делать это, открывая ему новые грани своей непостижимой натуры.
Уютно свернувшись клубочком в его руках, Марина смотрела на Лукаса изучающе, и ее светлые глаза лучились лукавством.
— Есть поговорка: хочешь узнать человека, посмотри, как он занимается любимым делом. Ты не человек, но мне ужасно интересно, как ты работаешь.
Она была первой, кто спросил такое.
Лукас поинтересовался:
— И как глубоко ты хочешь заглянуть в меня?
Марина сменила позу, потянувшись всем пластичным телом. Ее движения волнующе щекотали Лукаса.
— На весь день. Лу, я хочу увидеть твой самый заурядный рабочий день, вдохнуть и впитать процесс, узнать, чем ты живешь, когда меня нет рядом! — под конец мелодичный высокий голос Марины стал еще выше. Марина волновалась, эмоциональное возбуждение переполняло ее.