Любимая для спонсора
Шрифт:
– Добрый вечер, Элеонора Борисовна. Нравится платок? – выпаливаю, едва сдерживая волнение. Оно мечется в душе, как запертая в клетке птичка.
– Люба? Рада тебя видеть. Ну что ты решила, детка? Заверните мне платок, милая, – отвлекается на консультанта.
– Скажите честно – это Михаил Филинов подговорил вас? Я не вижу другой причины… Почему вы предлагаете участие мне, а не вашему новому тренеру? Сколько он вам заплатил? – срываюсь на крик.
– Что ты себе позволяешь, Любимая? – шипит Борисовна, сжимая мой локоть в тисках своих напряженных пальцев. – Давай отойдем. С чего ты решила? Ты можешь прямо меня спросить, а не скандалить.
– Я спрашиваю…
–
– Простите меня… Просто… У нас сейчас сложные отношения, – опускаю взгляд, выбирая в качестве объекта наблюдения носки собственных ботинок.
– Да? Хм... Я думала, он сошелся с бывшей женой.
– Что?
– Ему не до тебя, Люб. Поверь. У бывшей жены Миши погиб второй муж… Ее сынишка остался сиротой. Она вернулась из военного городка, где проживала, в Питер. Я часто их вижу вместе. Миша расцвел… Ходят слухи, что таинственный соперник Арсения Зверева – наш Миша… Только тссс… На плакатах его зовут Мистер Х. Имя держат в тайне. И жена его хочет восстановить отношения. Она, кстати, красавица. А мальчик, он…
– До свидания, Элеонора Борисовна. Мне эти подробности не нужны. Передайте организаторам, что я согласна ехать.
– Чирлидинг, Любаш. От вас требуется поддержать наших спортсменов. Список пришли мне на почту, Федерация оплатит вам перелет.
– Спасибо, – выдавливаю я и разворачиваюсь, спешно возвращаясь к столику…
Глава 26.
Глава 26.
Михаил.
– Береги себя, Мишаня, – воркует Кристина, легко целуя меня в щеку. – Еще месяц в таком духе, и от тебя останутся одни глаза. И рост, пожалуй.
– Ага, злые и черные, Кристин. Спасибо, что проводила.
Настроение поганое. Но Аркаша мной вполне доволен. Он по сто раз на дню повторяет, что злость – двигатель прогресса. У меня сбиты костяшки пальцев, а мышцы напряжены, как тугие канаты. Все, что я делал весь месяц – пахал на ринге… Бил невидимого противника и реального, если кто-то осмеливался вступить со мной в схватку.
Я уехал из города в область. Отказался тренироваться в немецком лагере, посчитав свою манеру биться тайной. Любой мало-мальский эксперт увидит мои слабые стороны. Поймет, какую тактику выбрать противнику, научит его управлять мной – огромной махиной из мяса и злости на весь мир… Никогда еще я так не желал вступить в бой. И Люба здесь ни при чем… Она одна из причин. Да нихуя не одна – она единственная причина, кому я вру?! Не могу ее забыть, как ни стараюсь… Я даже Кристину собирался трахнуть. Она была не против… Приехала с сыном в Питер и первым делом приперлась ко мне в клуб. Я хотел прогнать, но опустил взгляд, увидев растерянное лицо мальца… Не смог. Позволил им ненадолго вернуться в мою жизнь… Она хотела навсегда. Готова была сделать для меня все. Плакала, умоляла простить, но я же не прощаю предательства? Не могу. Сам же твердил Любе об этом. Но почему ее я готов прощать каждый день, а Кристину нет? Что со мной такое? С моим сердцем, переставшим слушаться?
Я смотрел на бывшую, опустившуюся передо мной на колени. Стремился хоть что-то отыскать
Раньше я бы позволил ей все… Хочешь отсосать – пожалуйста. Что стало теперь? Моих сил хватило, чтобы сбросить с себя ее цепкие руки. Поднять с колен и попросить уйти. Не моя… Чужая. Запах, помада на губах, духи… Почему раньше я не чувствовал этой грязи? Она много лет липла ко мне невидимым покровом, превращая сердце в кусок камня… Я и сам стал как робот – научился лишь брать, потреблять, пользоваться…
– А это девчонки из танцевальной сборной? Молодец, Элеонора, таких симпатичных подобрала, – певуче протягивает Крис, вырывая меня из омута мыслей.
Ну, подобрала и подобрала, кто бы сомневался? Но я все же поворачиваю голову на звук их голосов, и замираю, как соляной столб.
Крис по-прежнему держит руки на моих предплечьях и методично их поглаживает. А я не чувствую ни хрена. Ничего! Пока не сталкиваюсь с глазами Любы – карими и бездонными. Из них мгновенно все улетучивается… То, что было раньше – блеск, гордость, ум. Остается пустота. Безразличие.
– Спасибо, что проводила. Тебе пора. Передавай сыну привет, – выпаливаю, отступая на шаг.
– Это из-за нее, да? – фыркает Крис, поворачивая голову.
Хорошо, что Люба успела отвернуться и не увидеть ее пронзительного взгляда.
– Да, из-за нее, – честно произношу я. – Иди уже, Крис.
– Ладно, Миш. Если буду нужна, звони.
Она настырно поднимается на носочках и целует меня в щеку. И только потом уходит.
Мы летим бизнес-классом. Люба с девчонками занимает правое крыло, я с Аркашей и Кауфманом сижу в левом. Немного поодаль, поэтому могу ее видеть. Вьющиеся пряди, заправленные за ухо, нежные скулы, крошечную родинку на шее, которую я совсем недавно целовал. У нее на теле есть еще одна такая же – на правой груди… От воспоминаний у меня даже рот наполняется слюной. Не могу больше так.
Пусть что угодно говорит, но я посвящу свою победу ей… Если выиграю. Кину к ее ногам пояс чемпиона. Или сдохну на ринге… Жизнь или смерть, другого не дано.
Буду кромсать Зверева на куски и смотреть ей в глаза, если она решится присутствовать. Она может прятаться за кулисами и выходить только во время танцевальных номеров ее девчонок. Но я отчаянно хочу, чтобы она смотрела, как я бьюсь… Переживала, кусала губы, заламывала руки…
Зря Борисовна позвала ее, блять… Меня размазывает от одного ее присутствия на соревнованиях. От вида ее…
– Ты чего такой хмурый, Миша? – елейно протягивает Аркаша. – Форма хорошая у тебя, не сомневайся. Мюнхен на ушах, они же до сих пор не знают, кто такой Мистер Х! Там в аэропорту ажиотаж уже! Репортеры отовсюду собрались, что увидеть, наконец, кто этот таинственный противник? Зверев уже обоссался от страха…
– Не заливай, Аркаш, – хмыкаю я, протискиваясь к выходу. – Я не владею языками. Никаких интервью давать не буду.
– Так Кауфман есть! Зря, что ли, его брали?
Аркаша оказался прав – как только мы выходим из самолета, нас облепляют репортеры. Отовсюду мелькают вспышки фотоаппаратов. Людей вокруг много. Ступаю, замечая, как под ногами ярким пятном змеится красная ковровая дорожка. Повсюду плакаты с лозунгами на русском. Очевидно, дело рук наших болельщиков, приехавших на соревнования. Или живущих здесь русских немцев.