Любимая для спонсора
Шрифт:
Если сейчас откажет, тогда точно все… Никогда больше не стану так унижаться. Вероятно, Миша угадывает мои чувства. Он шумно выдыхает и произносит вымученно:
– Так и быть, Любимая. Сохраню остатки твоей гордости. Говори, куда подъехать и во сколько?
– Паб на Невском проспекте, я сообщу точный адрес. Наверное, в восемь.
– Хорошо, буду.
На ватных ногах возвращаюсь к риэлтору. Спешно прощаюсь и забираю из ее рук бумаги. Выбегаю на улицу и вдыхаю морозный воздух. Дышу так, что болят легкие. Сажусь
Из десятка предложенных вариантов выбираю наиболее понравившийся. Звоню и бронирую столик. Вот и все. Другого шанса не будет начать все сначала… Почему я этого так хочу? И именно сейчас? Странное дело, во мне даже страха не остается – только желание быть с ним… Вернуть утраченные чувства защищенности и заботы, которые он дарил.
Да, мы разные, я была права, когда говорила это. Миша слишком жесткий, несгибаемый, грубоватый… А разве я далеко ушла? Такая же бескомпромиссная во многих вещах. Не знаю, почему именно сейчас мне не хочется в этом копаться – я слепо следую чувствам. Ведусь на них, как на свет маяка…
В ресторан я приезжаю немного раньше условленного времени – это ведь я пригласила Мишу. На мне легкий, ненавязчивый макияж, крупные кудри струятся по плечам. Я решила не наряжаться – ограничилась костюмными брюками и шелковой блузкой. Обулась в кожаные ботильоны на среднем каблуке. Вряд ли Миша позовет меня к себе… Но не стану скрывать, что мне хочется близости с ним… На всякий случай надела комплект нового черного белья – чем черт не шутит?
– Чего желаете? – спрашивает меня бармен.
– Пока ничего. Я жду своего спутника.
Миша задерживается. И не звонит. Проверяю мессенджеры – в сети его давно не было… Такое поведение кажется мне странным, но я отгоняю навязчивые дурные мысли. Заказываю кофе и пью его маленьким глотками, то и дело поглядывая на часы. Он не придет… Мне это ясно, как и то, что зимой на Неве нет навигации. Не придет, и все… Вот цена его слова. Его гребаного обещания…
Аппетит испаряется. Я расплачиваюсь и поднимаюсь с места. Дрожащими пальцами застегиваю пуговицы пальто. Сую в папку чаевые и хватаю с дивана сумочку. Уже на улице отвечаю на звонок с незнакомого номера. Застываю на месте, не обращая внимания на падающие с неба снежинки. Они тают, коснувшись горячей щеки, путаются в волосах и, кажется, добираются до самого сердца – мне вмиг становится зябко…
– Алло, слушаю.
– Любовь Любимая? Это следователь Дудин. На Олега Матвеева совершили нападение, он сейчас в реанимации.
– Мне очень жаль, но мы с Олегом чужие друг другу люди и…
– Он успел сказать, кого подозревает в покушении. Как раз перед тем, как потерять сознание в реанимобиле. Вам знаком Михаил Филинов?
– Д-да…
– Он задержан по подозрению в покушении на убийство.
– О боже… Назовите адрес? Я сейчас же подъеду.
– Пролетарская двадцать восемь.
Глава 20.
Глава 20.
Михаил.
В
– Я не трогал этого утырка, – произношу в сотый раз, подаваясь вперед.
– Пострадавший звонил вам.
– И что? Я тренировал парней, любой может это подтвердить.
– Я вижу, что у вас сбитые костяшки пальцев. И ссадина на лице. Вы дрались с Олегом Матвеевым?
– Вы, наверное, тупой? Уж, простите… Я битый час сижу здесь, и вы спрашиваете об одном и том же! Нет! Мой ответ – нет!
– Филинов, вы хотите сесть на пятнадцать суток? За оскорбление офицера при исполнении? – прищуривается лейтенант.
– Извините, – тушуюсь я. – Я уже ответил один раз, но…
– Но вы же могли солгать, ведь так? Что вас связывает с Матвеевым? Вы знакомы? Рассказывайте все как есть.
– Ничего не связывает… Он просто… Он когда-то был парнем моей коллеги, тренера женской танцевальной сборной. И все. Никаких общих дел у нас не было.
– Тогда почему его нашли избитым до смерти возле вашего клуба? Олег указал на вас. Вы понимаете? У меня нет ни одной причины не верить пострадавшему. И ваше алиби не подтвердилось. Каримов вызывал такси после тренировки – мы видели историю заказов, Глебов находился в это время у дочери в детском саду. Опять же – их показания проверили. На Матвеева напали позже. Так что… Вы могли легко это сделать.
– Ничего не понимаю… Зачем он оговорил меня? Я собирался вечером в другое место. На свидание и… Не бил я его, черт вас дери! И не понимаю, зачем он мне звонил. Я принял душ после тренировки, переоделся… А потом в мой зал нагрянула полиция.
Лейтенант недоверчиво смотрит на меня и возвращается к бумагам. Даже не старается напрячь мозги и поверить мне. Хоть что-нибудь сделать…
– Товарищ лейтенант, проверьте отпечатки пальцев, улики… Если мы дрались, на теле Матвеева должна остаться моя кровь.
– Самый умный, Филинов?
– Да, именно так. Я микробиолог по образованию. И кое-что понимаю в этом. Если обвинения Матвеева не подтвердятся, ему несдобровать! За дачу ложных показаний еще не отменили наказание.
– Погодите, отвечу, – равнодушно бурчит лейтенант, снимая трубку видавшего виды телефона. Завершив вызов, он поднимается с места. Возвращает папку с документами на полку и поворачивается ко мне. Подозрительно прищуривается и язвительно произносит:
– Почему вы скрыли, что были любовником его женщины? Гражданской жены Олега Матвеева.