Любимая для спонсора
Шрифт:
Слышу мужской голос. Трогаю озябшие плечи и пытаюсь подняться. Зуб на зуб не попадает от холода. Спину ломит от напряжения, а глаза… На них плотная повязка.
– Очнулась наша Любовь. Как вы себя чувствуете? – нарочито заботливо спрашивает он.
– Х-холодно… Когда я смогу видеть? Все прошло успешно?
– Скоро все пройдет, это последствия наркоза. А видеть… Повязки снимем завтра.
Завтра… Господи, я еще немного потерплю. Тереблю их нетерпеливо и жмурюсь, пытаясь понять, больно ли мне? Нет, совершенно.
–
Он молчит. Мнется, словно подыскивает слова. Я научилась понимать язык жестов… Ничего не видеть, но в точности угадывать, что мне хотят сказать.
– Пожалуйста, не молчите…
– Вам потребуется вторая операция, Люба.
– Десять процентов? – надрывно уточню я. – Те самые, которые…
– Да, к сожалению. Мы смогли убрать участки некроза и тромбы, но… Требуется повторное вмешательство через некоторое время, когда все заживет. Видеть вы будете гораздо лучше. Силуэт, вспышки света.
– Лучше? – поднимаюсь с койки, упираясь в рукоятки напряженными ладонями. – Я видела силуэты и яркий свет. То есть вы… ничего не сделали? Я по-прежнему слепа?
– Мне очень жаль. Повторную операцию спонсор отказался оплачивать – полчаса назад я связался с ними. Мы с удовольствием поможем вам, но… Объявите сбор, думаю, многие захотят вам помочь и…
– Господи, за что? Как же так?
Я не могу держать внутри эмоции. Все-таки я ужасный человек. Ничтожество. И бог меня наказал.
– Простите нас, – только и может вымолвить врач. Коротко и по-деловому.
Приказывает персоналу отвезти меня в палату. Головы касается мягкая подушка, а кожи прохлада из приоткрытого окна. А сердце тонет в горечи… Мне так плохо… Словно на грудь положили огромный камень. Я даже вздохнуть не могу, хватаю сухой воздух ртом, задыхаясь от слез. Часто дышу.
Что делать-то теперь? Ни черта не вижу… Словно и не было операции.
Смартфон вздрагивает от входящего вызова. Синхронизатор сообщает, что это Санька. Отвечаю на звонок и реву в голос:
– Не помогло, Сань. Нужна повторная операция, а денег нет. Я какой-то урод… За что, не понимаю?
– Любаша, не плачь, побереги глаза. Я поговорю с Павлом. Может, он поможет? Мы квартиру продадим и… Я бы тебе посоветовала снова просить Михаила, но ему сейчас туго приходится. Он в больнице, в реанимации…
– Боже мой… А что случилось?
– Покушение на него было. У Миши сильные ожоги, перелом ребер.
– Сань, я такая дрянь… Ну как я к нему приду? Я его отвергла, понимаешь? Мне стыдно на глаза ему показаться, а ты говоришь…
– Вот сейчас и надо приходить. Он нуждается в поддержке близкого. Ты совсем ничего не видишь?
– Почти нет, Сань. Да и не решусь я к нему обратиться… После всего…
– На прежних условиях он не откажет. Я уверена.
– Думаешь?
– Говорю же – уверена. Попробуй. Если прогонит – сама заслужила.
– Я прилетаю послезавтра.
–
Глава 14.
Глава 14.
Михаил.
Не могу я здесь валяться… С раннего детства терпеть не мог больницы, а сейчас они напоминают мне, кем я был в прошлом – тощим хлюпиком, которого норовил обидеть каждый. Врач не торопится меня отпускать, пугая осложнениями, но я убеждаю его сделать это по-хорошему. Сотрясение мозга не подтвердилось, а с переломами ребер я всегда справлялся. Тугая повязка, и все дела. Разве что сейчас я на Фредди Крюгера смахиваю – лицо обожжено, да и на теле раны.
Равнодушно сую листок с рекомендациями в сумку и вызываю Дмитрия.
– Доброго денечка, Михаил Васильевич. Как поживаете? – в своей обычной манере здоровается он.
– В спортзал поезжай, – бурчу я хмуро. – Или нет, в бильярдную…
– Там все почистили, убрали мусор и…
– Степан там?
– Нет. Степан Иванович проконтролировал работу и уехал сторожить ваших бойцов в спортзале. Глебов вчера тренировку пропустил, а…
– Вот же… Давай тогда сначала в спортзал.
Глотаю горсть обезболивающих и вхожу в свое царство – пыльный, пропахший потом спортзал. По периметру громоздятся ринги, в воздухе качаются подвешенные к потолку боксерские груши.
«Не нужен ты мне, чемпион…».
Почему именно сейчас они впиваются в душу, ее слова? Или это отломок ребра прокалывает легкое? Мне даже дышать трудно становится…
– Каримов, правый хук! Держи удар, блять!
– О, Михал Василич, а вы уже тут? Ох, ты ж…
– Не отвлекаться во время тренировки. И я тут… Поеду с вами, как и обещал. Все в силе.
Пот льется по моей спине, в глазах темнеет. Я еще слишком слаб, чтобы тренировать или работать, как раньше, но… Одиночество убивает. К земле придавливает… Я себя бесполезным куском дерьма чувствую. Ни на что не способным. Ненужным. Опираюсь о подоконник и смотрю в окно… Наверняка, Любка уже все видит. Интересно, вернулась из Германии? Что делает? Чем…
– А Михаил Васильевич знает о вашем визите? Как вас представить? – поток моих мыслей прерывает голос Степана. – По какому вы вопросу?
Я понимаю его предосторожность – после покушения мне впору ходить с охраной. К тому же у следствия нет веских доказательств, кто все это мог подстроить?
– Скажите, что пришла Любимая.
Ни хера себе! Люба? А как она... здесь оказалась – в пыльном, вонючем зале, где ей не место?
– Кто, простите?
– Любовь Викторовна Любимая, фамилия у меня такая. Так он здесь?