Любимая невеста
Шрифт:
— Что? — Прохрипела я, мои чувства звенят от тревоги, и я поняла, куда клонит Алексей, еще до того, как он это произнес.
— У тебя был только один член Братвы с тех пор, как Лука променял тебя, — ухмыляется Алексей. — Я думаю, тебе давно пора с чем-то сравнить его.
У меня сводит живот. Конечно, я знала, что к этому придет. Учитывая, как я торговалась за жизни Виктора и других, не было никакого способа, чтобы Алексей не воспользовался этим таким образом. Но я не ожидала, что это произойдет так скоро.
— Мне нужно принять душ…
— Ты можешь искупаться
У меня нет выбора. Я пообещала ему свое добровольное подчинение, и если я сейчас откажусь от него, я знаю, что он заставит заплатить кого-то другого, а не меня. Может быть, одну из девочек или Сашу. Может быть, Софию или ее ребенка. Нет способа узнать, и в любом случае, я не могу позволить кому-то еще пострадать из-за меня.
Только не снова.
Я должна сделать то, что обещала.
— Вход на этот этаж будет заперт, — говорит Алексей, глядя на Сашу и Софию. — Охранники расставлены по всему этажу и у каждого выхода, как я уже сказал. Поэтому я советую вам вернуться в свою комнату и устроиться поудобнее. Вы будете там в обозримом будущем, если я не скажу иначе. А попытка побега, как я уже сказал, повлечет за собой наказание. Можно сказать, наказания.
Саша и София ничего не говорят, бледные, с побелевшими губами, цепляющиеся за Анику и Елену. Рука Алексея на моем локте, крепко сжимает его, пока он ведет меня по коридору, к двери, ведущей в наши комнаты, и к главному холлу по лестнице, которая спиралью поднимается на другой этаж.
— Сюда, — твердо говорит он, и у меня нет выбора, кроме как следовать за ним.
Алексей, конечно, выбрал для себя самые изысканные апартаменты. Это все еще не похоже на комнаты, которые я делила с Виктором в его крепости-конспиративной квартире. Кровать в центре комнаты больше, чем любая другая, которую я видела. В этой спальне есть камин и дверь в другую комнату, заставленную мягкой мебелью, и смежная ванная комната. Однако у меня не так много времени, чтобы осмотреться. Алексей запирает за нами дверь и шагает к камину, который кто-то разжег. Это отбрасывает странные, пугающие тени по комнате, когда Алексей манит меня пальцем, и я иду к нему, зная, что должна сделать, как он просит.
Что бы он ни попросил.
Это была сделка, которую я заключила ради жизни Виктора, Луки, Лиама, Левина и Макса. И теперь пришло время расплачиваться.
Алексей ухмыляется, как будто может прочитать мои мысли. Я могу сказать, что он уже возбужден, он нажимает на ширинку с настойчивостью, которая вызывает у меня тошноту.
— На колени, царица, — говорит он, одна рука тянется к поясу. Другой касается моих волос, когда я послушно опускаюсь, мое сердце колотится в груди, и я делаю все, что могу, чтобы меня не стошнило. Я вижу его, нетерпеливого и готового, когда он расстегивает молнию, это требует больше, чем небольших усилий.
Он не такой крупный, как Виктор, даже близко не такой. Я бы почти рассмеялась, если бы ситуация не была такой ужасной. Он так сильно хочет быть Виктором, и все же его член даже не может сравниться с ним. Эта мысль заставляет меня чувствовать себя немного лучше. Это нелепая мысль, но я цепляюсь за нее, потому что у меня нет ничего другого. Ничего, кроме юмора висельника и осознания того, что, стоя сейчас на коленях, я защищаю всех, кто пришел сюда со мной.
Моя ответственность. Мой долг.
— Соси, царица, — приказывает Алексей, его голос хриплый от вожделения. — И проглоти все это, когда придет время. Каждую каплю. Не волнуйся, тогда мы не закончим. У нас впереди вся ночь.
Это то, чего я боялась. Но я не говорю этого вслух.
Я просто склоняю голову и повинуюсь.
15
ВИКТОР
Люди Алексея избили нас недостаточно сильно, чтобы нанести серьезные травмы, но мы были в отключке приличное количество времени. Когда я прихожу в себя, на улице начинает темнеть, и мой желудок сжимается, когда я понимаю, что у Алексея было достаточно времени, чтобы увеличить расстояние между ним и нами. Я понятия не имею, куда он направляется, понятия не имею, куда он может их отвезти.
Я слышу стон с дальнего конца дивана и вижу, как Макс медленно садится, прижимая руку к носу.
— Я думаю, они сломали мой гребаный нос, — рычит он.
Лиам тоже садится и смеется, искоса поглядывая на Макса, когда тот осторожно прикасается к губам.
— Следи за своим языком, священник. Ты окажешься на исповеди. Или ты просто признаешься самому себе? Как именно это работает?
Макс раздраженно смотрит на него.
— Если бы ты когда-нибудь оказался по правую сторону двери на мессе, ты бы знал.
— Откуда ты знаешь, что я этого не делаю? — Лиам одаривает его дерзкой ухмылкой, затем морщится. — Ах, дерьмо. Ублюдок раскроил мне губу.
— Назови это предчувствием. — Макс морщится, протягивает руку, чтобы схватить свой нос и вернуть его на место. — Черт! — Он кричит, и я слышу хруст, когда он это делает.
Лиам корчит гримасу.
— В следующий раз сделай это где-нибудь в другом месте, ладно? Этого достаточно, чтобы мужчина лишился завтрака.
— Лука все еще без сознания. — Макс игнорирует подколки Лиама, обходя другого мужчину, чтобы подползти к Луке и дотянуться до его плеча. — Лука. Проснись, чувак.
— Я думаю, ему досталось самое худшее, — говорит Лиам. — Ему и Виктору. — Он поднимает на меня взгляд, его лицо искажено беспокойством. — Ты в порядке, парень?
— Я старше тебя на пятнадцать лет, — мрачно говорю я ему, поднимаясь на ноги и направляясь туда, где Лука все еще лежит на полу. — Так что “сэр” было бы более уместно, чем “парень”, я думаю.
— Тот самый Виктор.
— Ты в удивительно хорошем настроении, учитывая только что полученное тобой избиение и тот факт, что женщина, с которой ты флиртовал большую часть трех недель, находится под стражей Алексея вместе с нашими женами и моими детьми. — Я мрачно смотрю на него. — Или, может быть, ты это пропустил?