Любимая ведьма герцога
Шрифт:
Я вынуждена была признать: в замке меня, мягко говоря, недолюбливают. Открыто не показывали, но я чувствовала. И трудно было кого-то в этом винить. Ведь именно смерть напавшего на меня дознавателя Сунгура дала церкви повод захватить власть в Марне. А потом моего возвращения ждали в надежде, что оно все изменит, как волшебству. Ведь об этом сказали высшие силы. А я всего-навсего дала совет, с чего начать борьбу. Разве это волшебство? Разбудила Хеллая? Хорошо, конечно, но как-то маловато. Ну а связь с Чарвеном, в которой меня заподозрили, стала последней каплей. Вишенкой
Так что… если я исчезну, никто не огорчится.
Прошла неделя. Иногда я ловила взгляды Тэрвина и искала в них хоть какой-то проблеск надежды для себя. Но он был закрыт. Непроницаем. Я знала, что он не мучает меня специально, что для него все так же тяжело. А еще — что не скажет ни слова, пока не примет решения.
Вечером я лежала на кровати и смотрела в потолок. И чувствовала себя приговоренной к пожизненному заключению. В чужом теле, которое уже давно привыкла считать своим. До того момента, пока не рассказала Тэрвину, как оно мне досталось.
В дверь постучали, в приоткрывшейся щели мелькнул белый отсвет лица, и мужской голос сказал:
— Нисса Дженна, аарцох Тэрвин ждет вас у аарцоха Хеллая.
76.
Почему-то первой мыслью было то, что Хеллаю снова стало плохо. Ну мало ли — колдовской сон вернулся. Но тогда слуга так и сказал бы. А не то, что Тэрвин ждет меня в башне.
Да нет, все просто. Он хочет разорвать помолвку. Пока этого не сделает, я буду считаться его невестой. Даже если уеду за море. Объявляют о расторжении, как и о заключении, всегда при свидетелях. Обычно это отцы, если их нет — другие родственники. Наверняка и Медор уже там. Все понятно. Если сначала я еще на что-то надеялась, то в последние дни только ждала, когда все закончится. Когда Тэрвин наберется решимости поставить точку.
Надо подумать о том, как покинуть Марну. Если меня Эриза может превратить в сову, то Медора нет. Разыскивать где-то Кая и просить, чтобы снова выдал того за слугу?
Нелида будет счастлива. Даже если Тэрвин ей никогда не достанется. Но ведь и мне тоже. Уже одного этого хватит, чтобы утешиться.
Я думала об этом, пока шла по коридору, спускалась по лестнице, снова поднималась — уже по другой, в башню. Думала — лишь бы не пускать в голову иные мысли. О том, что Тэрвин мог сначала поговорить со мной. Сказать, что не может принять Дженну-самозванку вместо той, которую любил с детства. Я бы поняла. Но вот так, сразу перед Хеллаем и Медором… Это было жестоко — и так на него не похоже!
Интересно, как он объяснил им свое решение? Моей мнимой связью с Чарвеном? А что он еще мог сказать? Не правду же. А придумывать что-то другое — кто поверит?
Впрочем, какая разница? Все равно придется покинуть замок, наверно, завтра же утром. Позор отвергнутой невесты, попавшейся на любовных отношениях с другими мужчиной, я как-нибудь переживу. Ведь сама-то знаю правду. Но как пережить разлуку с Тэрвином — на этот раз действительно навсегда?
Последний виток лестницы, последние ступеньки.
Они стояли у окна, все трое: Тэрвин, Хеллай и Медор. Стояли и смотрели на меня. Я замерла — на том самом месте, где несколько месяцев назад упала без чувств, отдав свои силы герцогу.
— Дженна, подойди сюда, — попросил Хеллай.
Его лицо было непроницаемо-торжественным. Медор как-то нервно улыбался. Тэрвин опустил голову — бледный, с выступившими на скулах красными пятнами. За их спинами я заметила еще одного человека в свободной темно-зеленой одежде.
Что?!
Священник?!
Дознаватели носили красные подпоясанные балахоны с капюшонами. Обычные священники, которые благословляли родившихся, умерших и вступающих в брак, — точно такие же, но зеленые. Откуда он появился?
— Нисса Дженна Саанти, — Хеллай взял меня за руку, — согласна ли ты вступить в законный брак с моим сыном аарцохом Тэрвином, здесь и сейчас?
Это была пустая формальность, но подобный вопрос отец или другой родственник жениха всегда задавал невесте перед тем, как священник благословлял их брак.
Мне хотелось завопить: «Да!!!», но язык прочно прилип к нёбу. Хеллай удивленно вскинул брови. Тэрвин опустил голову еще ниже и стиснул зубы: под красными пятнами проступили желваки.
Как я могла согласиться стать его женой, не услышав подобного вопроса от него самого? Не узнав, что он хочет этого, что любит именно меня. Ту, которая заняла место другой девушки.
Тэрвин поднял глаза на меня и… Он понял!
— Вы не оставите нас ненадолго?
Хеллай и Медор переглянулись и пошли к лестнице. За ними священник — худой, как жердь, с лаково поблескивающей лысиной.
— Мы будем внизу, — обернулся Хеллай, уже почти скрывшись из виду. — Позовешь.
Взгляд — темный, как омут. Бездонный. Я тонула в нем, захлебывалась. И ждала слов. Все и так было ясно, но они требовались мне, как воздух.
— Несс Грас вернулся. И с ним приехал священник. Он перешел на нашу сторону.
— Тэрвин!
Меня, конечно, интересовало, откуда взялся священник, но совсем не это было главным.
Он подошел ко мне, положил руки на плечи. Наклонился и поцеловал. Дрожа с ног до головы, я прильнула к нему так тесно, как только могла. Обвила шею руками. Казалось, поцелуй будет длиться вечно — такой сладкий и такой соленый от слез. Тэрвин сел на кровать, и я очутилась у него на коленях, по-прежнему крепко обнимая.
— Прости, что заставил ждать так долго, Джен, — сказал он, с трудом оторвавшись от моих губ. — Но принять это было непросто. А я должен был быть уверен в своем решении. Чтобы не осталось ни малейшего сомнения. Ни зернышка — иначе оно пустило бы корни, разрослось и погубило все.
— Понимаю, — прошептала я.
— Я люблю именно тебя, Дженна. Та, другая… Нелида не соврала, та Дженна меня не любила. Для нее я был просто мальчиком, которого знала с детства. Даже Рен нравился ей больше. Отцы решили нас поженить в уверенности, что это подходящая партия, и она не могла отказаться. Но я еще тогда знал, что разорву помолвку, если она не сможет меня полюбить. Помнишь, я так тебе и сказал. Потому что не смог бы жить с женщиной, которая меня не любит.