Любимая ведьма герцога
Шрифт:
Поморщившись, Тэрвин быстрым шагом направился к хозяйственной части.
— Нелида Ингер покинула замок, — посмотрев ему вслед, продолжил Хеллай. — Без нее завеса завтра рассеется. А если сняла ее, мы беззащитны уже сейчас. Поэтому нам всем немедленно надо покинуть Лизгерт. Уходить будем через лес, кто может, верхом, остальные пешком. За лесом разделимся. Небольшими группами, по несколько человек, отправимся в окрестные деревни и города. Мы с аарцохом Тэрвином и нессом Медором — в Сартис, где сосредоточены наши главные силы. Вы найдете наших сторонников, расскажете обо всем. Как видите, приходится менять
— А мне куда? — я уцепилась за руку Медора.
— Конечно, с нами, Дженна.
— Я не могу оставить жену, — муж Анты сжал кулаки. — Убил бы эту гадину. Нелиду.
Тут вернулся Тэрвин, за которым, опустив голову, шла Эфра. Разумеется, она слышала последнюю фразу и остановилась в стороне, кусая губы.
— Я тоже останусь с Антой, — после этих слов все повернулись к Эфре. — И… поверьте, я ничего не знала о том, что Нелида собирается уйти. Мне… очень жаль.
— Мы оставим лошадь с телегой, — кивнул Хеллай. — Как только Анта родит, сразу уезжайте отсюда. Неважно куда. Главное — успеть. Боюсь, дознаватели не пощадят никого. А они будут здесь, возможно, уже через несколько часов. В крайнем случае — через сутки с небольшим, но на это надежды мало.
Около часа мы пробирались узкой лесной дорогой. Ехали медленно, потому что доброй половине пришлось идти пешком. Держались пешие в середине отряда, а замыкающие всадники то и дело останавливались и прислушивались. При малейшем признаке опасности все должны были успеть спрятаться в чаще.
Наконец мы добрались до опушки и там остановились. По несколько человек расходились и разъезжались в разные стороны, держась перелесков и неторных троп. Спустя какое-то время мы остались впятером: Хеллай, Медор, я, Тэрвин и его слуга Лаций.
— Дженна, я хочу, чтобы вы с нессом Медором отправились в Герону, на восточное побережье, — твердо сказал Тэрвин. — Сейчас опаснее всего рядом с нами, а ты…
Я покачала головой: молчи!
— Нет! Мы поедем с вами.
— Дженна!
— Ты забыл пророчество высших сил? — не сдавалась я. — Возможно, меня позвали сюда не только ради той подсказки.
Тяжело вздохнув, Тэрвин вынужден был согласиться.
— Ну что ж, в путь, — Хеллай тронул поводья. — Дорога неблизкая. Если повезет, завтра к вечеру будем в Сартисе.
80.
Уже начало темнеть, когда мы подъехали к Рэссине — крохотной глухой деревушке вдали от торных дорог. Наших людей там не было. С одной стороны, плохо, а с другой — как раз наоборот. Даже Хеллая и Тэрвина никто не узнал бы в лицо, а уж нас с Медором и подавно. Тем не менее, мы остались за околицей, отправив Лация найти нам ночлег и купить провизии. Вернулся он довольно быстро, с полным мешком и хорошей новостью: нас согласились пустить в теплый сенник.
К весне лошади и прочий домашний скот уже успели подъесть большую часть запасенного сена, и свободного места в сарае оказалось достаточно. Наскоро перекусив при тусклом свете масляного фонаря, мы улеглись спать. И хотя было немного неловко, Тэрвин устроился рядом, накрыв меня поверх плаща еще и краем своего.
— Чтобы ты не замерзла, — шепнул, прижав к себе.
Вообще он всю дорогу не удалялся от меня дальше, чем на шаг, то и дело спрашивая, не холодно ли мне, не устала ли. Хеллай и Медор умиленно переглядывались — как обычные отцы, растроганные счастьем детей, даже если счастье это приключилось не слишком вовремя. Ничего удивительного в том, что молодой муж беспокоится о своей жене, не было. Однако другую важную причину его волнения мы, по молчаливому согласию, решили пока не озвучивать.
— Я волнуюсь за ту женщину, Анту, — сказал Медор, потушив свечу. — Успела ли она родить, увезли ли ее из замка.
— А мне кажется вот что, — отозвался Тэрвин. — Мы все сделали верно, поспешив покинуть Лизгерт. Но вряд ли Нелида на самом деле отправилась в ближайший город донести, что сняла с замка завесу.
— Я тоже так думаю, — поддержала его я. — Сомневаюсь, что ей за это дадут бочку варенья и корзину печенья.
— Корзину печенья? — удивленно переспросил Хеллай, и я сообразила, что машинально перевела на язык Марны символ предательства, известный любому советскому ребенку лучше, чем тридцать сребреников Иуды.
— В смысле, наградят, — поспешно поправилась я. — Насколько я понимаю, ведьму все равно должны казнить. Уже за то, что она ведьма. Независимо, на чьей она стороне. Ну а тот, кто завесу с Лизгерта снял, тот ее и навел, ребенку ясно.
— Ей не обязательно так себя выдавать, — не согласился Хеллай. — Ехала в одну сторону — замка не было. Возвращалась — появился. Не тот ли это Лизгерт, достопочтенные дознаватели, куда вы не могли попасть?
— Ей вообще не обязательно что-либо говорить, — вмешался Медор. — Недалеко от Лизгерта проходит наезженная дорога. День-два — и кто-то все равно увидит. Замок стоит на возвышенности, заметен издали. Либо она может написать донос и бросить в ящик на стене церкви. Но мне интереснее другое. С чего вдруг Нелида предала нас? Неужели из-за свадьбы?
Повисло тяжелое молчание. Сжав под плащом мою руку, Тэрвин вздохнул.
— Несс Медор, она с детства была неравнодушна ко мне. И когда приехала в замок… видимо, приняла мое доброе отношение за нечто большее.
— Давайте уже спать, — прервал его Хеллай. — Завтра нам предстоит целый день в пути. Доброй всем ночи!
А дорога и правда оказалась нелегкой. Погода испортилась, дул холодный ветер, с неба то и дело срывался снег, переходящий в дождь и обратно. Ноги лошадей вязли в раскисшей грязи, и мне приходилось их подбадривать.
— Джен, возможно, тебе не стоит этого делать… сейчас? — хмурился Тэрвин.
Я вспомнила, как подумала еще девочкой, читая его обстоятельные письма, наполненные беспокойством и тревогой: наверняка он такой и есть. Внимательный, заботливый, возможно, даже капельку слишком. Но мне и это в нем нравилось.
Вечер уже почти перетек в такую же холодную, сырую ночь, когда вдалеке показались огни Сартиса — главного города северо-восточной провинции. Однако нам пришлось обогнуть его кругом, по предместью, чтобы попасть внутрь не через центральные ворота, а через задние, торговые. Ими пользовались крестьяне из окрестных деревень, привозившие на рынок свои товары. Стража с той стороны не слишком внимательно присматривалась к въезжающим, поскольку проехать в центральную часть можно было лишь по мосту, перед которым стоял другой сторожевой пост.