Любимцы Богини
Шрифт:
За заботами по подготовке дивизиона к выходу в море, дни пролетали бы незаметно, но одно обстоятельство удлиняло их и делало нетерпимым ожидание. Лаврову пришла телеграмма о рождении сына. Он стал отцом. Принимая поздравления от командования корабля и товарищей, он так и не смог представить себя в новом качестве. Но все равно, Лавров был счастлив и рад за Любу и сына. За то, что все обошлось. Ужасно хотелось домой, к ней и к тому маленькому человечку, о появлении на свет которого сообщила ему телеграмма.
Наконец, был назначен день выхода. Прощались с теплыми краями без сожаления. Несколько
Глава XV
Этот день ничем не отличался от предыдущих. Подъем, завтрак, отработка по борьбе за живучесть, обед, занятия по специальности. Только в конце его, после вечернего чая, могли произойти события, изменяющие привычный порядок вещей. По данным разведки, в районе патрулирования подводной лодки должна появиться авианосная ударная группа. К-30 была поставлена задача – прорвать боевое охранение АУГ и произвести учебную атаку на главную цель – американский многоцелевой авианосец.
А пока, сразу после ужина, заместителем командира было намечено проведение партийного собрания корабля. Лаврову на этом собрании предстояло отчитаться о своей деятельности по мобилизации личного состава третьего дивизиона на выполнение задач боевой подготовки. По плану собрание намечалось на послезавтра. Но, учитывая предстоящие события, заместитель решил вопрос командира третьего дивизиона рассмотреть в контексте с готовностью боевых частей и дивизионов корабля к атаке на авианосец. Честно говоря, ничего хорошего от этого собрания Лавров не ждал. Потому, что был разговор с Чишкуновым. Тот предупредил его о действиях старшего матроса Денисова. По его сведениям, старослужащий Денисов, на корабельном жаргоне «годок», пользуясь отсутствием контроля со стороны старшины команды и командира дивизиона, принуждал моряков младшего года службы делать приборку в отсеке в ночное время.
– Вы понимаете? Ночью, в отсеке, не старшина, а всего лишь старший матрос отдает приказания! И их исполняют бесправные молодые матросы! У Вас в дивизионе годковщина! – отчитывал его Чишкунов.
Лавров беседовал на эту тему с Денисовым. Все равно тот ничего не понял. Оправдывался: «Я же не своих, а коков заставлял. Насвинячат и не убирают за собой!».
Но этот вопрос не поднимался. Видимо, старший оперуполномоченный не считал нужным разглашать содержание разговора с Лавровым широкой общественности. Лаврову лишь указали на нетерпимость к замечаниям командования и советам товарищей по партии. Припомнили споры с командиром корабля по поводу выделения людей на ремонт холодильной машины и использование корабельных компрессоров в базе. Лавров оправдываться не стал. Повинился. Сказал, что исправится. Зам предложил признать работу командира третьего дивизиона удовлетворительной. Проголосовали единогласно. Перед рассмотрением второго вопроса проголосовали за перерыв. Лавров решил воспользоваться перерывом для того,
– Привет, Васильич! Хорошо, что пришел! – развернувшись на кресле, протянул руку Иванченко. Сидевший на левом борту Лазуренко, занятый вышиванием звезды на погоне, лениво продублировал:
– Привет!
– Как обстановка?
– Без замечаний. Режим стабильный. Только вот, посмотри! – Иванченко протянул пластиковый планшет, на который операторы заносят для доклада в центральный пост показатели газового состава воздуха в энергоотсеках. – В седьмом отсеке содержание кислорода почти двадцать семь процентов!
«Как на той лодке, на которой год назад живьем сгорели тринадцать человек!» – вспомнил Лавров. Противный холодок пробежал по коже.
– А как в шестом и восьмом?
– Чуть-чуть поменьше двадцати пяти!
– Почему? Что случилось?
– Химик распорядился два яруса РДУ снарядить. Не хочет после автономки заниматься вывозом лишних комплектов на склад. В отпуск хочет!
– С его хотеньем как бы на тот свет не угодить! Запроси «Добро» центрального на перемешивание воздуха между отсеками и запрети какие либо переключения в седьмом.
– А если рванет, как только переборки «на крюк» поставите? – озабоченно заявил Лазуренко.
– Не беспокойся! Будем перемешивать воздух, используя только трубопроводы общесудовой системы вентиляции. Медленно, но надежно! Алеша, ты обрисуй обстановку центральному. А я пока сбегаю в девятый, все равно центральный сразу не сообразит. Как вернусь, помогу Вам. Организую народ на клинкетные задвижки! По рукам?
– По рукам! Иди, ничего не случится, – согласился Алексей.
В девятом было безлюдно. В предчувствии бессонной ночи отдыхали даже самые непоседливые. Только в каюте электриков еще горел свет. Нерасторопный бачковой домывал посуду. Заглушив проникающее сквозь прочный корпус хлюпанье винтов, затарахтела фреоновая холодилка, и он увидел, что рядом с ней, незаметный в полумраке окружающем ее, сидит на корточках, старшина команды рефрижераторщиков мичман Якутов.
– О чем задумались? – подойдя к нему, спросил Лавров.
– Да посторонний шум! Не пойму причину, – вздрогнув от неожиданности, ответил тот.
– А где вахтенный?
– В трюме, готовит помпу к пуску.
У носовой переборки Лавров приподнял крышку лаза, ведущего в носовой трюм. Внизу виднелся блестящий от пота голый торс Денисова, лихо крутящего маховик напорного клапана поршневого насоса.
«Молодец! – подумал Лавров, закрывая крышку люка. – Чтобы про него не говорили, специалист он неплохой! Пора в центральный».
Но только он взялся за рукоятку кремальеры, как голову, до самых мозгов, пробила трель сигнала аварийной тревоги: «Неужели седьмой?». Ручка кремальеры дернулась вниз. Ее крепко держали со стороны восьмого отсека. Лавров понял – дорога в центральный пост для него закрыта. Из трюма выскочил Денисов и бросился в каюту рулевых сигнальщиков, а из каюты электриков послышался мат Якутова, пробирающегося по телам ничего не понимающих спросонья отдыхающих электриков, к клинкетной задвижке общесудовой вентиляции левого борта.