Любимцы великой звезды
Шрифт:
...Великая Звезда вместе со своей свитой давно закатилась за зазубрины далеких скал. Ночь окутала планету, но небосвод не расцветился, как обычно, холодными огоньками бесчисленных звезд.
Чем сильнее сгущалась тьма, тем явственнее ощущал Пейг нарастающий трепет во всем теле. Сладостное волнение могло означать лишь одно приближение грозы. Вот и вспыхнула наконец вдали первая немая зарница! За ней вторая, третья. Казалось, гроза подступает сразу со всех сторон. Планета наэлектризовывалась и вздрагивала, а вместе с нею в нетерпеливом ожидании дрожал Пейг.
Прямо над ним раздался наконец оглушительный треск. Небо раскололось надвое, и линия раскола ярко вспыхнула.
Тело Пейга озарилось изнутри ответным пламенем, белым и холодным, как сама молния.
Новый яростный раскат потряс тишину, низко нависшие черные тучи швырнули в землю мощный электрический разряд, и Пейг с жадностью поглотил его.
Он ликовал. Он блаженствовал. Ничто на свете не могло сравниться с этими редкими, бесценными дарами неба.
Вдруг сквозь раскаты грома ему почудился чей-то зов. Пейг встрепенулся, сконцентрировал внимание и тут же воспринял присутствие Неуловимого.
– Кто здесь?
Кто мог в такую великолепную ночь не лежать на месте, наслаждаясь грозовыми разрядами, и мешать наслаждаться другим?
Что непрошеный гость не Ола, он понял сразу.
– Пейг, это я, Иэль.
– Иэль?! Почему ты здесь?
– Ищу тебя.
Пейг удивился еще больше.
– Пейг, я люблю Роуда.
– Любишь Роуда? Но при чем тут я?
– Ведь ты любишь Олу.
– Я не могут понять тебя, Иэль, - совсем рассердился Пейг.
– Почему ты спрашиваешь?
– Пейг, разве ты не знаешь, что Ола летит вместе с Роудом в Космос?
– Ола... вместе с Роудом?! Она попросила его... и он...
– Да, он согласился...
Молнии в диком танце метались по небу, но Пейг больше не замечал их, как не замечал присутствия Иэль, от которой он намеренно экранировался.
Пейг был зол, раздосадован, взбешен, но не двигался с места. Он знал, что Ола не рискнет отправиться в такое фантастическое путешествие, не запасясь энергией Великой Звезды, ей необходимо дождаться рассвета.
Он знал, что Ола любит его, но предпочла пожертвовать любовью во имя исполнения данного ею обета. А он, жалкий трус, не сумел понять ее. Он оказался неспособным на великую жертву, тогда как Роуд...
Едва забрезжил рассвет, Ола и Роуд приготовились к полету.
Нет, Ола не думала о Пейге. Заставляла себя не думать из страха смалодушничать, отказаться от задуманного.
– Ты настроился, Роуд?
– Да, любимая.
– Тогда в путь!
Они разом уплотнились, сжались в комочки и, одновременно оторвавшись, пронзили пространство в сверхстремительном полете. Оказавшись по ту сторону тончайшего слоя атмосферы, замерли на миг, прощаясь с родной планетой. Их тела, обретшие сферическую форму, тускло блеснули в лучах Великой Звезды и растаяли.
А мгновение спустя сорвались с места еще две еле заметные тени и тоже растворились в утренних лучах.
Теперь, когда атмосфера больше не ослабляла космических излучений и не грозила перегревом, Ола ощущала, как ее тело дрожит и вибрирует... Ей казалось, что она чувствует каждую свою клеточку в отдельности. Сейчас она была лишь горсточкой одухотворенных атомов, но горсточкой управляемой, умеющей виртуозно лавировать в космическом хаосе. Настолько виртуозно, что ей не грозили ни астероидные, ни метеоритные потоки, ни силовые поля, ни даже еле приметные космические пылинки.
Она забыла о том, что где-то поблизости должен быть Роуд. Она забыла обо всем на свете, упиваясь стремительностью движения, наслаждаясь звездной энергией в чистом виде, изливавшейся на нее со всех сторон.
Бездонную черноту космоса острыми иглами пронзили лучи сотен, тысяч звезд.
Великая Звезда, заслоненная Первой, украсила родную планету светящимся ореолом. Пять близких звезд, казавшихся с поверхности планеты тусклыми и расплывчатыми, источали яркий свет.
Ола знала, что способность Неуловимых поглощать энергию не беспредельна, однако сейчас перенасыщение ей и Роуду не грозило, так как все, чем награждал их Космос, уходило на непостижимо быстрое перемещение в пространстве.
А Вторая будто сама неслась навстречу, каждый миг увеличиваясь в размерах.
Невозможно было определить, как долго продолжался их полет. Казалось, время не существует в необъятном, величественном покое.
Часть II
Грозным редко удавалось увидеть Великую Звезду с ее свитой и заманчиво поблескивающей Первой.
Мутная, тускло-серая атмосфера непроницаемой тяжелой пеленой окутывала огромную мрачную планету, на которой сутки длились бесконечно долго, а году не было ни конца, ни начала. Если лучам Великой Звезды все же удавалось пробить бездонную толщу атмосферы, Грозные с жадностью концентрировали внимание на любимце Великой Звезды. И тогда целое облако ядовитых испарений окутывало группу наблюдавших, облако, вызванное завистью и сознанием своей беспомощности.
Чтобы получше разглядеть Первую, Грозные заползали на самые вершины остроконечных скал. Здесь воздух становился чуть-чуть прозрачнее, но Первая по-прежнему оставалась недосягаемой.
В то утро Вул, сонный и недовольный, выполз из своей пещеры и растекся по шершавой поверхности каменистого плато. Сегодня у него было особенно плохое настроение.
Неподалеку грелся в скудных лучах Великой Звезды Сат. При виде Вула он попытался вступить с ним в контакт, но тот огрел его длинноволновым колебанием, отчего Сат вздыбился и зло съежился.
– Вул, - ощутили поссорившиеся отдаленный зов.
– Совет в сборе. Все ждут тебя.
Вул сорвался с места и, прильнув к неровной поверхности отвесной скалы, заструился ввысь по ее склону.
И хотя Сата на Совет не позвали, подгоняемый любопытством, он последовал за Вулом.
На широком плато, отполированном бесчисленными поколениями Грозных, было темно от взволнованно колышущихся тел.
Как только Вул занял свое место, все замерли, сосредоточив внимание.
– Братья!
– Мысль исходила от Дьява, бессменно возглавлявшего колонию Грозных уже не одно столетие.
– Братья! Сколько мы себя помним, нашей единственной, но, к сожалению, несбыточной мечтой оставалось стремление к Первой, этой удачливой избраннице Великой Звезды. Мы все знаем, что ее атмосфера тонка и прозрачна. Великая щедро изливает на нее свой свет и тепло, тогда как мы обречены здесь вечно страдать от холода и мрака. Вот почему так стремимся мы переселиться на Первую...