Любимец
Шрифт:
— Понимаю, — сказал спонсор. Он был удручен.
Под навесом воцарилось молчание. Все ждали, что еще скажет спонсор.
— Как ты понимаешь, — сказал он наконец, обращаясь к Маркизе, — те, кто сделал это, — сделали это сознательно, потому что они враги нашего сближения с людьми.
— Знаю, — сказала Маркиза. — И была удивлена тем, что ты защищаешь их.
— Я один из них, — спонсор Сийнико улыбнулся — кожа на лбу собралась в ком. — Мои интеллектуальные соображения, мой разум, моя убежденность в том, что мы
Под навесом воцарилось молчание. Его нарушила Маркиза.
— Мне важно знать, — сказала она, — было ли это действием взбешенного идиота или бессердечного законника? А может, за этим стоит Айлетико, то есть это сознательная акция, и отныне ваша политика изменилась?
— Я не могу ответить на этот вопрос, — сказал спонсор Сийнико. — У меня нет доказательств.
— Ты должен узнать. В зависимости от решения этой задачи мы будем вести себя различно.
— Не спешите.
— В наших руках есть козыри.
— Ты уверена, что это козыри?
— Вы хотели, чтобы погибли все, кто видел смерть спонсора. Вы пошли даже на то, чтобы отравить половину московской милиции…
— Ты знаешь, что я не имею к этому отношения!
— Но несешь ответственность!
— У нас разные принципы морали, — сказал спонсор, — поэтому нам трудно разговаривать.
— Случившееся невыгодно для вас, независимо от ваших принципов. Существует пленка с записью преступления.
— Продолжай, — Сийнико насторожился.
— У нас есть и другой аргумент.
— Знаю. — Спонсор Сийнико погладил лапой гребень, он был доволен своей сообразительностью. — Знаю, что за твоей спиной стоит гладиатор, который и совершил преступление. К моему удивлению, тебе удалось его заполучить. Поэтому у меня есть подозрение, что все произошедшее на стадионе задумано и исполнено тобой, Маркиза!
— Не говори глупостей, Сийнико.
Меня буквально поражал тон, в котором шла беседа. Собеседники разговаривали, словно приятели. Я никак не мог понять, каковы же в действительности отношения между немощной Маркизой и гигантским спонсором. По крайней мере, я был уверен в том, что Маркиза его не боится или умело делает вид, что не боится.
— Гладиатор, подойди ко мне, — сказал господин Сийнико.
Я взглянул на Маркизу.
— Иди, не бойся, — сказала она.
— Я не боюсь, — сказал я, но я боялся, потому что был любимцем и знал, что, когда хозяин зовет тебя, ты должен покорно идти, даже если тебе предстоит трепка.
— Скажи мне, — сказал спонсор, упершись мне в глаза непрозрачными черными очками, — ты знал Маркизу раньше, до того как стал гладиатором?
— Я видел ее, — признался я.
— Ты сделал все по ее приказу? — черные очки скрывали глаза. Это было неприятно. Я не мог удержаться от ответа, хотя и не хотел
— У меня не было приказа. Я защищал Добрыню.
— Прекрати допрос, Сийнико, — услышал я голос Маркизы. — Мы ничего от тебя не скрывали. Ланселот может стать главным козырем в игре.
— Я понимаю, — согласился спонсор, — но я бы на твоем месте не стал его укрывать.
— Почему?
— Он как горячая картошка. Схватишь — обожжешься. Его сейчас ищет вся милиция.
— То, что от нее осталось?
— Не надо недооценивать. Его фотографии есть у всех милиционеров и тайных агентов. Подозревают, что он укрылся в метро.
— Успели!
— Я тебе советую — расстанься с Ланселотом.
— А ты думаешь, почему я взяла его с собой?
— Чтобы показать мне. Может быть, чтобы шантажировать меня.
— Глупый, — Маркиза улыбалась ему. — Я хотела, чтобы ты взял Ланселота с собой и скрыл его. Пока.
— Ты с ума сошла! Это преступление!
— Не первое и не последнее преступление. За дружбу со мной надо платить. Мы с тобой в одной лодке, спонсор.
— Но мне некуда его деть!
— Именно ты можешь это сделать. Ты знаешь, кем был Ланселот до того, как попал в гладиаторы?
— Как я могу знать, если он не из хорошей семьи?
— Он совсем не из семьи.
— Из питомника? — Спонсор сразу насторожился.
— Он сбежавший любимец.
— Полгода назад? — Спонсор повернул ко мне черные очки. — Ты был любимцем у господина Яйблочко?
— Да, — сказал я. — В Пушкино.
— Странный молодой человек, — сказал спонсор, склонив голову набок.
— Мне хотелось бы разобрать тебя на винтики и поглядеть, что же отличает тебя от остальных людей. Знаешь ли ты, что ты — первый удачно сбежавший любимец за всю историю нашей дружбы?
— Это не важно, — сказал я.
— А потом стал гладиатором… и даже убил господина! Я обязательно просмотрю твою генетическую карту.
— Вот именно, — сказала Маркиза. — В своем питомнике.
— Это опасно!
— Это самое безопасное место!
— Я не могу так рисковать.
— Кому придет в голову искать любимца в питомнике любимцев? — сказал давно молчавший Хенрик.
— А когда суматоха уляжется, я возьму его к себе, — сказала Маркиза, — мне он тоже пригодится.
— Может быть, в твоем предложении что-то есть.
— Это не предложение. Это просьба, в которой ты не можешь мне отказать… А теперь за дело.
— С глазу на глаз!
— Согласна, — сказала Маркиза. — Хенрик, посмотри, чтобы мои мальчики и Ланселот отошли подальше от навеса. Потом вернешься.
Хенрик поманил меня за собой. Мы с Иркой вышли из-под навеса. За мной шли охранники в кожаных костюмах, которые возили кресло Маркизы.
— Я позову вас, — сказал Хенрик. — Никуда не отходите.
Последние слова относились к охранникам.