Любимица стаи
Шрифт:
– Ты в порядке?
Йен смотрел так, что я не удивилась бы, обнаружив свою голову у него на коленях. Но, к счастью, я была аккуратно прислонена к шершавому стволу вяза. Мягкий взгляд синих глаз, волнение и нежность в голосе заставили на мгновение забыть о моём маскараде, и я открыла рот, готовая себя выдать. Заговорить. Роковая секунда отделяла от сокрушительного провала. Ответ на вопрос Йена уже вертелся на кончике языка. Почти слетел с губ.
«Да, я в порядке».
От разоблачения спас Тибер, раздражённо бросивший брату:
–
Точно! Чёрт!
Как близко я оказалась к краю пропасти! От осознания прошибло ледяным потом.
Горло болело. Йен продолжал заботливо тыкать мне в лицо влажной тряпкой, и это уже начинало раздражать.
– Извини, – шепнул он в то время, как тот, кто действительно должен был просить прощения, делал вид, будто ничего не случилось.
Мудак.
– Воды дать? – Йен хлопотал надо мной, как курица-наседка.
Тибер же занимался сетью – раскручивал её и наматывал на кусты. Слишком напряжённый и вовсе не равнодушный, как могло показаться. Широкая спина была каменной. Волк подчёркнуто не смотрел в нашу сторону, будто…
Будто боялся пересечься взглядами.
Пожалуй, раскаяние, прозвучавшее в его голосе за миг до того, как окружающий мир уплыл, мне не почудилось.
Тибер сожалел, но…
Не умел извиняться? Считал ниже своего достоинства оправдываться перед пленником, геем? Теперь Тибер был уверен, что брат Эке Ин голубой.
Стоило признать, мой план по соблазнению провалился с треском. Зато до хижины сегодня мы так и не добрались.
– Отдыхай, – Йен дал мне напиться, осторожно придержав бутылку у губ, – завтра продолжим путь. Хочешь есть? Остались сосиски в банке. Или могу поймать зайца?
От чужой искренней заботы в груди потеплело. Теперь уже не закатный алый свет, а серебристый лунный играл в каштановых прядях – в лесу окончательно стемнело. Глубокие синие омуты глаз затягивали.
Какие нежные у Йена прикосновения. И голос приятный, ласковый.
Красивый…
Его Эке Ин я бы стать согласилась. Только его. А не ещё шести жестоких бандитов.
Закончив с сетью, Тибер приблизился и кинул мне на колени блокнот.
– Сегодня охочусь я, – сказал, по-прежнему избегая встречаться со мной взглядом. – Хочешь жирную куропатку? Будет вкуснее зайца.
Он что… пытается таким образом показать, что раскаивается? Не может попросить прощения словами, так решил загладить вину поступками?
Постояв надо мной немного, Тибер расстегнул чёрную кожаную куртку и накрыл мои ноги.
Невероятно. От увиденного челюсть отвисла не только у меня, но и у Йена.
Так и не взглянув на меня ни разу, Тибер обернулся волком и исчез в лесу – отправился добывать извинительное подношение.
– Бер вовсе не такой чурбан, каким кажется.
Йен достал из рюкзака наши немногочисленные запасы – две консервы и пакет чипсов. Последний вскрыл и протянул мне. Я помотала головой. Никогда не понимала любви к подобному холестериновому кошмару.
– Не переживай, он будет любить твою сестру, беречь, защищать, – Йен хрустел чипсами. – Для оборотня нет никого дороже истинной. Ты не смотри, на самом деле Бер с женщинами нежен. Никогда не обидит.
Я открыла лежащий на коленях блокнот.
«Вы запретите Таи учиться?»
Йен посмотрел, что я написала, и едва не подавился едой.
– Мы же не варвары.
Не врал. Такое искреннее изумление было не сыграть.
Я снова взялась за карандаш. В этот раз Йен заглянул в блокнот с некоторой опаской.
«Она должна будет рожать каждый год?»
– Кто вбил тебе в голову эти бредовые мысли? Волки берегут истинных. Здоровье Эке Ин важнее всего. Ведь от неё зависит благополучие клана.
Лысый говорил другое. И кому из них верить?
Я задумчиво достала из кармана ластик и стёрла написанное – экономила место: страниц в блокноте было ограниченное количество.
Прежде чем задать следующий вопрос, я долго сомневалась – не прозвучит ли он странно со стороны мужчины, брата Эке Ин? Но удержаться не смогла.
Йен сел рядом, прижался плечом и принялся наблюдать за тем, как из-под грифеля на бумаге появляются буквы.
«Вы будете её насиловать? Все?»
От внимания не укрылось, как виновато поникли плечи моего собеседника. Йен опустил взгляд, а потом сказал очень тихо:
– Никто не сделает ей больно.
Ушёл от ответа.
Принуждать к близости можно и аккуратно, не причиняя страданий. Физических.
Я обвела вопрос и требовательно постучала кончиком карандаша по написанному. Йен отвернулся. Молчал так долго, что я уже и не ждала каких-либо слов. А потом прошептал:
– Я – нет.
Он – нет.
А другие шестеро, получается, да? И Тибер?
Листья ближайших кустов зашелестели. Старший волк вернулся с обещанной добычей, но аппетит пропал. Я сбросила с ног куртку, которой меня укрыли, и устроилась на хвойной подстилке.
– Ужин будет через час, – Тибер возвышался надо мной. Взгляд наткнулся на пижонские туфли, потрёпанные лесной прогулкой, все в земле. Я посмотрела на них и закрыла глаза.
Куртка опустилась на мои плечи.
Проснулась я резко – от того, что на меня навалились в темноте. Подмяли под себя. Спиной я ощутила чужую жаркую тяжесть. Кожу шеи обожгло прерывистое дыхание. В задницу ткнулся крепкий пульсирующий член. Огромный. Каменный.
От шока и ужаса крик застрял в горле. Я остолбенела. Не могла ни пошевелиться, ни позвать на помощь.
Тибер.
Это был он.
Его запах – сильный, мужской – окутал меня удушливым облаком.
Что происходит? Волк догадался, кто я? Понял, что Эке Ин всё это время была у него под носом?
Чем я себя выдала? Какую ошибку допустила? Что он… Что он собирается делать?
Долго гадать не пришлось. Большие сильные лапищи опустились на мои бёдра и потянули штаны вниз.
О Господи…