Любимый цветок фараона
Шрифт:
— Теперь время открыть коробку.
Правда, что ли? А она уже понадеялась, что Реза забыл о подарке. На вес не разберешь, что внутри. Очередное украшение…
— Открывай. И сразу поймешь, почему не уснешь до утра.
Ох, мистер Атертон, а вы не пробовали дарить подарки молча? Теперь точно ногти не сумеют подцепить крышку. Сусанна еще раз встряхнула коробку — ничего не звякнуло. Так хорошо упаковано? Или коробка пуста? И она до утра будет гадать, почему он подарил пустую коробку?
Последняя попытка под кодовым названием «Прощай, ноготь!» завершилась съемом крышки и слоя упаковочной бумаги, а под ней было…
— Теперь я понимаю, зачем
Сусанна подняла на Резу глаза, пытаясь по выражению лица получить ответ на главный вопрос: когда он успел нарисовать следующие картинки? Только лицо вновь стало каменным. Сусанна аккуратно опустила на диван лист со сценой в саду, где Сети достает из пруда лотосы. Выходит, продолжение было! Оно ей не приснилось. Просто Реза зачем-то забрал листы. Наверное, он печатал текст по главам и забрал недочитанную, ведь на последнем листе текст занимал лишь треть страницы. Но когда, когда он успел написать столько текста и еще проиллюстрировать? И в магазин за платьем съездить… Нет, время не резиновое, если мистер Атертон, конечно, не живет в какой-то параллельной реальности и не возвращается в ее мир совсем ненадолго.
Сусанна вынула из коробки следующую картинку: здесь фараон с сыном охотятся в зарослях тростника. Наверное, это сцена из воспоминаний фараона — возможно, когда Рамери принес от Нен-Нуфер ожерелье, два Райи могли вернуться с охоты, потому и были вместе… Следующая… Ну да, просто Нен-Нуфер, вернее статуя, а точнее — сама Сусанна. Только она нарциссизмом не страдает, потому быстро отложила картинку в сторону и потянулась за следующей.
Что это? Подшивка листов. Внушительного количества листов… Рукопись! И вот как раз про сад, она узнает строки и дальше… Там есть продолжение… Про игру в сенет Сети и Нен-Нуфер. Это она всего пару листов пролистала, а там их…
— Реза, — Сусанна беспомощно уставилась на него, не в силах сформулировать вопрос.
Он улыбнулся.
— Просто читай. Вопросы отпадут сами собой, — Реза поднялся с дивана и сделал шаг к выходу. — Я вернусь за тобой на рассвете. Но если дочитаешь раньше, выходи на палубу.
Полог с шумом опустился. Сусанна скинула на диван пустую коробку и подвинула фонарь поближе к переплетенной рукописи. В полутьме и без словаря она и глаза, и мозг сломает, но выбор сделан…
Роман Резы: новая рукопись
Нынешняя ночь не холодила, а обжигала своим дыханием фараона, распростертого на мраморных плитах террасы. Сын ежился, даже лежа на циновке и укрытый плащом, и фараон пару раз предлагал ему уйти, но маленький Райя тут же сползал на холодные плиты, чтобы показать отцу силу духа, но тот заботливо перекатывал его обратно на циновку. Сейчас царевич спал, но, даже внимая мерному дыханию сына, фараон ощущал себя в полном одиночестве. Он вглядывался в звезды, будто мог угадать, которые из них открыли Пентауру страшное пророчество, перевернувшее устои его мира и заставившее действовать наперекор высшей воле. Однако звезды сияли мерно и безразлично. Только жрецам открыты тайны и только жрецы могут сказать, примут ли Боги его решение и его жертву и отвратят ли преждевременную смерть от Асенат.
Сердце в ночи билось куда тревожнее, чем днем. Он шел к жрице Хатор, чтобы вымолить у Великой Богини снисхождение к его отчаянной заботе о племяннице, но к нему без зова явился служитель Великого Пта, одним словом разрушив веру в поддержку Хатор. Нен-Нуфер не жрица, но воспитанница храма, и коль молитвы ее искренне, то это Пта, в силе жертвоприношений которому он смел сомневаться, все время помогал ему.
Фараон отослал стражу, решив поговорить с сыном о наследовании престола, но мальчик так увлеченно рассказывал о движениях светил, что отец не смел перебивать и с каждой минутой все сильнее поражался глубине знаний Нен-Нуфер и тому, с какой легкостью она увлекла в царство разума этого маленького ленивца. Обида, захлестнувшая его в саду, таяла, и разум просил сердце умолкнуть и позволить сыну вернуться за знаниями к пруду с лотосами. Но сумеет ли вернуться он? Теперь, зная, что гнев Богини не коснется его, сдержать пагубное влечение к маленькой лгунье будет куда труднее. Да и посмеет ли она, лишенная защиты Великой Хатор, по-прежнему смело перечить своему повелителю? И что сделается с детьми, коль Нен-Нуфер станет его усладой?
Мальчик заворочался, и фараон протянул руку, чтобы поделиться с сыном жаром тела, лишенного сна, но не успел обнять. Песок зашуршал совсем близко с лестницей, от которой их отделяло всего с десяток шагов. Фараон вскочил, приготовившись сам встретить незваного гостя, кем бы тот ни был.
— Это я, — послышался тихий голос Сети, и его статная фигура в длинном одеянии забелела на фоне темного неба. — Спускайся в сад.
Заготовленные злые слова потонули в заполнившей рот слюне, и он, как в детстве, не задавая вопросов, поспешил за старшим братом. Их провожала лишь луна, а встречали только распустившиеся в пруду белые лотосы. Братья молча уселись в кресла и уставились в темный мозаичный пол.
— Я знаю все, что ты хочешь мне сказать, — начал фараон дрожащим голосом. — Я знаю причину твоего молчания, но я также знаю цену лжи.
Фараон с вызовом уставился в бледное в ночи лицо брата. Сети молча перебирал складки юбки.
— Нет никакой лжи, Райя, и ты не хуже меня знаешь это. Нен-Нуфер обещана Хатор и давно принадлежит ей душой, а вскорости отдаст и тело. Потому я, и секунды не сомневаясь, представил ее Асенат жрицей. Хотя, что скрывать, я немного боялся, что простой наставницы она не станет слушаться, но сейчас вижу, что не Богиня, а сама Нен-Нуфер нашла путь к сердцу моей дочери, как и к сердцу твоего сына…
— И к твоему, как я вижу, — почти выплюнул фараон и надавил на подлокотники, собираясь подняться.
— Ты не смеешь ревновать, Райя. Жрица Хатор принадлежит всему Кемету, и ни один мужчина не смеет называть ее своей, и я имею такое же законное право любить Нен-Нуфер, как и почтенный Амени. Слышишь меня?
Но фараон уже поднялся и ступил босыми ногами в воду.
— Райя, ты знаешь, что она защищалась от тебя, а вот ты ложью защищал себя, чтобы никто не прознал о проступке властителя двух земель. Ты больший лжец, чем она, потому что Нен-Нуфер станет жрицей, а вот ты уже никогда не будешь царевичем Райей и не научишься не давить людей лошадьми, чтобы унять гнев.
— Я не позволю тебе отчитывать меня, как неразумного мальчишку! — фараон обернулся к брату, и глаза его горели гневом, точно у кошки. — Ты забываешь, что нынче тебе вручены лишь поводья моей колесницы, а не меня самого.
— Я отступлюсь от тебя, когда ты научишься держать себя в узде. Лошади у гробницы отца, кнут в храме Пта и на руках сына. Теперь пущенный в меня камень. Мой Божественный брат испытывает терпение Маат!
Фараон, тяжело волоча мокрые ноги, вернулся к креслу, и кедр протяжно застонал под обрушившимся на него телом.