Любимый незнакомец
Шрифт:
– Можете сложить грязные вещи возле стола с одеждой, – сказала Дани. – То, что еще можно починить, я использую снова. Порой сюда привозят тела в лохмотьях. А мне не хочется,
– Куда вы деваете то, что уже нельзя починить? – Ему нужно было поддержать разговор. Разговор не давал ему думать. Что бы Дани делала с жертвами Мясника? От этой мысли он замер… и содрогнулся.
– На Сковилл-авеню есть бумажная фабрика, владелец платит по несколько пенни за фунт тряпья. Лишними эти деньги не будут.
Он подошел к груде тряпья и принялся встряхивать и аккуратно складывать каждую вещь, выгадывая немного времени на то, чтобы прийти в себя. Когда он вернулся обратно к Дани, она уже вымыла женщине лицо и руки, пригладила волосы. После этого она разгладила ее платье и сложила ей руки на груди.
– Как ее звали? – спросил он.
Ничего не ответив ему, она взяла блокнот, карандаш и приготовилась писать, но слова
– Не знаю, как ее звали. Не могу сказать. Ее свет кажется мне совсем… тусклым. Она болела и сильно устала от жизни. Не знаю, что мне написать.
– Напишите, что она любила хорошие сигары, лилии и голубой цвет, – предложил он, собрав все свои наблюдения и проанализировав их – так, как всегда поступал.
– У вас хорошо получается, – с улыбкой сказала она.
Он снова прочистил горло, ощущая неловкость, а потом протянул ей пару носков для Уолли.
– Где вы взяли эти носки?
– На дне мешка, – не задумываясь ответил он.
– Неправда.
– Правда.
– Я сама собирала этот мешок. Там не было носков. Они у меня закончились. Я не очень люблю штопать носки или вязать. На это уходит чересчур много времени. – Она нахмурилась, пристально осмотрела носки, а потом взглянула на него с подозрением: – Майкл, вы решили отдать Уолли свои носки?
Конец ознакомительного фрагмента.