Любить нельзя отвергнуть
Шрифт:
Посланец Иллирии что-то читал, но его слов почти не слышно за криками обезумевшей толпы. Толпы, желающей её крови.
Закрыла глаза. Цепь на шее стягивает словно удавка. Проклятые Посланцы, что сковали её, проклятые селяне, что выдали ведьму… Из груди снова вырываются рыдания. Себя не жалко, жизнь ведьмы не бывает долгой, но в деревне остались её дети, их тоже сожгут… сожгут как порождение зла.
Рыдания перерастают в истерические хрипы. Ноги подкашиваются от горя, от боли, отчаянья, и стоит она лишь потому, что привязана к столбу. За
Дым. Тяжело дышать…
— Ведьма!! Ведьма! — раздаются крики со всех сторон. Кто-то подбросил факел и огонь начал разгораться сильней.
Вот он уже рядом. Она прижалась к столбу, чувствуя, что он ласкает её ноги, пока нежно, словно пробуя на вкус. Пока…
— А-а-а-а!!
— Тин? — что тебе нужно в такую рань? — сонно пробормотал граф Приар, смотря на мрачного мужчину на пороге своего дома. Судя по одежде и красным векам, он сегодня ещё не ложился.
— Можно? — кивнул тот на холл за спиной хозяина.
— Проходи. Завтрак ещё не готов. Чай будешь?
Тин прошёл в дом и без сил упал в кресло. За окном небо только-только начало светлеть, но солнца пока не видно.
— Да, пожалуйста.
Приар отдал распоряжение относительно чая и вернулся к неожиданному гостю.
— Тварь вернулась?
Тин кивнул. Да, отвратительный монстр, облюбовавший столицу и охотящийся исключительно на молодых девушек, снова вернулся. После инцидента с Дариной рядом с центральной площадью, он пропал на несколько дней, но вчера, гуляя ночью, он снова почувствовал его присутствие. Его почувствовала и Дарина. Не слышала, как в прошлый раз, но шла за ним до самого леса. Пришлось соврать про дриаду, её и без того напугал ночной лес, а известие о злом порождении магии могло вызвать истерику у столь нежного создания. Вот только её поведение волновало, и уже давно…
— Я хотел поговорить о твоей племяннице.
— Слушаю, — глухо отозвался Приар и кивнул служанке, благодаря её за чай и отсылая обратно.
— Она рассказывала, почему сбежала из дома?
— Дарина не сбегала, — сморщился Приар. — Как только она появилась у меня, я послал гонца в Хассилин разузнать что случилось, может быть из её рассказа не всё было правдой, но она действительно вдруг решила собраться и уехать из отчего дома. Там была ещё неприятная история со стражниками, охранявшими её и служанку, но это не для твоих ушей.
— Поэтому она переоделась в простое платье? Пыталась скрыться от них?
Тин взял чашку чая и сделал глоток ароматного напитка. Голова кружилась от усталости.
— Да. Тебя только это интересовало?
— Нет, но… Приар, она не рассказывала о странностях? Ощущениях, предчувствиях?
Приар нахмурился.
— Почему ты спрашиваешь? Дарина ведьма?
— Нет… нет, ни в коем случае. Но она как будто чувствует магию, её тянет к ней. Тянет, но при этом она чувствует дискомфорт, холод и ещё что-то. Я хотел поговорить вчера об этом, но она не сказала ни слова.
— И правильно сделала. Тин, если Дарина не ведьма, то оставь её в покое, — строго сказал Приар, а в следующую секунду по дому прокатился оглушительный крик. Крик полный боли и отчаянья.
— А-а-а-а!!!
Я резко открыла глаза и вдохнула полной грудью живительный воздух. Чистый, без дыма. Глаза всё ещё слезились, шею стягивало, словно цепь была всё ещё на ней, запястья и ноги ныли от грубых верёвок, какими ведьма была привязана к столбу, но это сон… просто сон. Я в доме дядюшки, в знакомой мне комнате, справа окно и лёгкие шторы, извивающиеся от ветерка, большие листья дерева, растущего у меня под окнами, пытались залезть в комнату, видно на улице им тесно… всё как вчера, ничего не изменилось. Просто сон. Кошмар.
Ещё один вдох, на этот раз более спокойный и ровный, но дверь в мою спальню вдруг резко открылась. На пороге появились двое мужчин с перекошенными от страха лицами. Первый дядюшка, а второй… Тин?
Схватила сбитое ногами одеяло и прикрылась им.
— Что… что вы тут делаете? — просипела я. — Дядюшка!
— Милая, ты так кричала… — он сделал попытку подойти, но я отползла подальше и вжалась в спинку кровати, поднимая одеяло до подбородка. Зря я это сделала, ноги оголились и выражение лица Тина из испуганного, перекачивало в изумлённое. Я и моргнуть не успела, как он уже сидел на кровати и сжимал мою ножку. Нежно, но требовательно.
— Дарина, не дёргайся! — гаркнул он, почувствовав мою попытку воспротивиться насилию.
— Тин, отпусти её! — заступился за меня дядюшка. Спасибо ему, конечно, но тому было всё равно.
— Дарина, это ожоги? Откуда? — изумлённо спросил Тин и едва касаясь, погладил мои ноги.
— От костра, — прошептала я, и поняла что плачу. Толи от страха, толи от позора. Ещё ни разу в жизни моих ног не касался мужчина. Ну за исключением того случая, когда этот же нахальный мужчина изучал царапину после встречи с русалками.
— Костра? Какого? Дарина, отвечай же! — закричал Тин, повернулся ко мне, а я испуганно вздрогнула, каким он был страшным. Даже серо-голубые глаза приобрели стальной оттенок. — Прости, прости милая, я напугал тебя…
Он пододвинулся ко мне и стёр с щёк слёзы, коснулся губ, а его лицо приобрело крайне озабоченный вид.
— Откуда у тебя ожоги? Они совсем свежие. Как ты их получила?
— Меня… меня сожгли на костре… опять. Это следы праведного огня, — прошептала я.
— Сожгли?
— Во сне.
Тин снова обернулся к моим ногам и нежно взял их в руки. Положил к себе на колени. Я уже не сопротивлялась.
— Если это следы от, — дядюшка откашлялся, — от костра, почему обожжены не ступни, а лодыжки и голени?
— Нет, ступни огонь поражает далеко не сразу, — тихо ответил Тин таким тоном, как будто являлся большим специалистом в этом деле. Хотя кто знает этого охотника! — Но это просто ожоги, не больше.