Любители тел (сборник)
Шрифт:
– Тогда уже ничего нельзя было сделать, чтобы помочь Гарри?
Харней кивнул головой.
– Да, это так, но она тем не менее винила себя за что-то. Это было проявление материнского инстинкта. Когда они были детьми, он был настоящим героем в ее глазах. А позже, когда у нее не было работы, он помогал ей материально.
– Что она сделала?
– Она не рассказывала. Во всяком случае, в тот день, когда Гарри вынесли приговор, она сказала, что сделает все, чтобы им больше никогда не пришлось беспокоиться о деньгах и что она все уладит и подготовится к тому времени, когда его освободят… В общем, сам знаешь, как это бывает, этакий эмоциональный взрыв.
– Да.
Харней бросил на меня загадочный взгляд.
– Она, казалось, говорила все это серьезно, но мне и раньше приходилось видеть такое. В тот момент все это звучало очень убедительно, но как, черт возьми, женщина может добиться чего-нибудь в одиночку?
– Существуют различные способы.
– Которые и приводят к тому, из-за чего ты пришел сюда?
– Да, она исчезла, и Гарри беспокоится. Скажи, ты видел его в тюрьме?
– Два раза. Я был там по другим делам, но выбрал время побывать и у него.
– Он говорил с тобой о чем-нибудь?
– Только о том, что дела идут хорошо, что сестра часто навещает его и что он работает изо всех сил, надеясь на досрочное освобождение. Не могу ручаться, но мне кажется, он убедился в том, что преступление обходится гораздо дороже, чем оно стоит. Знаешь, он даже спрашивал о тебе. Он однажды назвал тебя “неплохим отродьем”, потому что ты ведь мог погубить его, но не сделал этого.
Я закурил.
– В этом есть что-то странное, не кажется тебе?
– Ты имеешь в виду способ, которым Гарри связался с тобой?
– Да, ведь он мог это сделать через тебя.
Харней хрюкнул и потряс головой.
– Ты ведь знаешь этих ребят, Майк. Я представитель закона. Ну а ты, к тебе, при твоем образе действий, это не относится. Ты со своей репутацией стоишь к ним гораздо ближе. Мне представляется это совершенно очевидным. Ну вот, а теперь скажи, чем я могу помочь?
– Найди Грету Сервис и извести меня, – слабо усмехнулся я и добавил: – Тогда мы поделим гонорар, как только Гарри выйдет из тюрьмы.
– Ты ведь ничего не должен Гарри, не так ли?
– Он просил меня оказать ему услугу. По крайней мере, мы можем постараться что-нибудь сделать для него.
Слабая улыбка тронула его губы.
– Все вы, упрямые парни, одинаковы.
– Так решено? – спросил я.
– Решено, – ответил он.
Гринвич-Виллидж – это всего лишь мираж. Как и Голливуд. На самом деле этих мест больше не существует. Они живут в памяти стариков и в воображении новых поколений. Эти названия можно встретить на картах и в словарях. То, что в свое время создало Голливуд и Виллидж, давным-давно исчезло, и тысячи людей напрасно скитаются по местности, где они находились раньше, в поисках реальности, ибо находят только тени прошлого. И все же некоторые вехи пока сохранились: улочки здесь по-прежнему извилисты, а всякого рода чудаки, запечатлевавшие свою биографию на полотнах и в неизданных рукописях, все еще привлекают туристов. Но город слишком велик и растет слишком быстро, чтобы сохранить эту своеобразную кость в горле. Мир коммерции проник и сюда, наводнил Гринвич-Виллидж битниками, которые цепляются за свое последнее убежище. И все же „некоторый прежний дух сохранился здесь еще, ибо в Нью-Йорке нуждаются в мираже, не уступающему отчаянному натиску электронно-счетных машин.
Для тех, кто живет здесь, ночь делится на три части. С вечера тут царят реалисты, на смену им приходят созерцатели, и наконец появляются те, кто дожидается минуты затишья, чтобы выбраться наружу из мира мечтаний и предаться своим фантазиям.
Я сидел в задымленном баре, держа в руках “хайболл” и наблюдая за этим третьим потоком. Начиная с полуночи я заказывал бармену выпивку через каждые полчаса, так что он был расположен ко мне весьма дружески и даже стал наливать выше отметины, то и дело подходя к моему краю стойки, чтобы доверительно пожаловаться, до чего хлопотное у него дело. Рассчитавшись с вновь прибывшей парочкой за пиво, он вернулся ко мне и облокотился о стойку.
– Что ты здесь делаешь? Ты ведь из города? Правда?
– Верно.
– Это заведение приносит мне сущие гроши, – сказал он. – Мне надо было остаться в санитарном отделе. Но моей старухе не нравилось быть замужем за мусорщиком. Ну и жизнь, черт возьми!
– Всем приходится туго.
– Ищешь работу?
– Ее я могу найти и в городе.
Его глаза впились в мое лицо.
– Я тебя где-то видел раньше. Ты что, из отдела по борьбе с незаконной торговлей спиртным?
– Да нет, черт побери!
– Жаль. Пожалуй, тут нашлась бы для тебя работенка. – Он остановился и подмигнул мне. – Так где же я тебя видел?
Я вытащил свою карточку из внутреннего кармана и протянул ему.
– Смотри-ка, – сказал он. – Я так и знал, что где-то тебя видел. Ну и что же ты ищешь здесь?
– Да вот, всю ночь искал, вернее, пытался отыскать Грету Сервис.
– Почему же ты не спросишь меня?
– А ты знаешь ее?
Бармен выпрямил плечи и потянулся.
– Она приходила сюда иногда. Мне кажется, она жила здесь недалеко. А что, она попала в переделку?
– Пока ничего не знаю. Ее разыскивает брат.
– Тот, которого зацапали? Эй, да ведь это твоя работа, не так ли?
– Да, это я его наколол. А теперь он хочет, чтобы я нашел его сестру.
– Ее здесь не было давно, парень. Она переехала куда-то, но все же иногда приходит ко мне. Однажды появилась здесь с каким-то туземцем. Он был в такой смешной шляпе, а она так и висла у него на руке. У парня были баксы, и он не скупился, но потом она стала делить эти деньги со старыми друзьями, и он отшил ее.
– Ты знаешь этого типа?
Бармен взял тряпку и стал протирать стойку.
– Черт его знает, кто здесь кого знает. Все похожи друг на друга. Большая часть этой публики за решеткой. Теперь я стараюсь ничего не замечать. Стараюсь держаться подальше от таких дел.
– Ну, а с кем-нибудь еще ты ее видел?
– Пару раз она заходила со здешними ребятами, но в этом нет ничего удивительного. Сидела с ними и выпивала. Не могу сказать, что видел ее с кем-нибудь примечательным, кроме того типа…