Люблю трагический финал
Шрифт:
Хватит надежд на ясновидение, на озарение, рассуждала сама с собой, весьма строго оценивая свои недавние поступки, Светлова. У человечества, очевидно, два пути познания: один — озарение, другой — логика. Первый она попробовала, да, видно, у нее на него биосиленок не хватает. Теперь придется попробовать второй — просто поработать, повкалывать… например, подробно и очень тщательно расспросить всех, кто…
И она начала по второму кругу.
Вот она пришла тогда в ресторан… Может быть, это был верный путь… А она схватилась тогда за эту Алену Севаго… Напридумывала
Теперь, должным образом оценив все это, Аня положила Джулину фотографию в сумочку и решительно ее защелкнула.
— О боже, это опять вы… — парень-официант обреченно смотрел на Светлову, как кролик на удава, даже не пытаясь ускользнуть. Понятно было, что для него Аня Светлова уже проходит по категории чего-то неизбежного, например, стихийного бедствия, как-то: дождя, града, наводнения, а возможно даже, и землетрясения…
— Вы ее здесь когда-нибудь видели? — Аня достала из сумочки фотографию Джульетты.
— Нет.
— Точно?
— Мне кровью расписаться?! Или можно только соусом?
— Верю.
— Спасибо хоть на том. — Парень обиженно хмыкнул. — У нас, знаете, вообще-то не обсчитывают… С такими клиентами, как в «Молотке», это опасно для здоровья.
Попрощавшись с «самым честным официантом в мире», Светлова покинула «Молоток».
Все-таки бандиты немало сделали для исправления нравов, работая с массами… Как быстро, откуда ни возьмись, появились в нашей жизни предупредительные, избавившиеся резко от совковой наглости и переставшие воспитывать постояльцев горничные в гостиницах (непонятно им теперь, на кого нарвешься!); вежливые администраторы всех мастей, прекратившие руководить вращением земли; аккуратные водители на дорогах, честные официанты!
Мельком поразмышляв на эту забавную, но, в общем, не слишком веселую тему, Аня вернулась к «своим баранам».
Каждая известная ей зацепка была кончиком нити — и все эти нити другим своим концом сходились в какой-то точке. Ане казалось, что это ресторан «Молоток»…
Уж раз погибшая Джульетта сама написала это название на зеркале…
Оказалось, это не так.
Сходиться где-то эти нити, конечно, сходились. Но явно не здесь.
Почему же некое внутреннее чувство, именуемое интуицией, упорно тянуло Светлову, как ни старалась она стать приверженцем и апологетом сухого логического рассуждения и анализа, сюда и словно невидимой стрелкой указывало это направление?
Ведь здесь Джульетта даже никогда не была.
Хотя и написала на зеркале «17 Мол».
Просто она сюда не дошла?
Или некое внутреннее чувство, именуемое интуицией, — ну что ты с ними поделаешь?! — упорно Светлову обманывало…
Аня вышла из ресторана «Молоток» и остановилась в раздумьях под аркой.
Перед ней висел репертуар. Репертуар оперного театра «Делос».
«Кармен».
«Травиата».
«Аида».
«Иоланта».
«Пиковая дама».
Некоторое время она стояла перед щитом, задумчиво разглядывая его, а потом потихонечку побрела домой…
— Ну, как Гетеборг? — Аня радостно обняла вернувшегося мужа.
— Спроси что-нибудь полегче… — Петя саркастически хмыкнул. — Я его видел?!
— Но, Петя!..
— Клянусь! С восьми до восьми! Тренинг, деловое общение… Если тебе оплачивают пребывание в отеле, поверь, времени ни на что другое не останется… Ну, правда, ближе к ночи перманентная пирушка — из кабачка в кабачок — с участниками делового общения. Но ведь Гетеборг-то уже в это время — тю-тю, спит… А потом и мы — баю-бай в отель…
— Отель хороший?
— Если компания что-нибудь делает, то это не может не быть на самом высоком уровне. Если продает машину, то это машина, если дарит галстук, то это галстук, если бронируют отель, то это отель… Не то что у некоторых…
И Петя пустился в обычные рассуждения о шведском качестве и семнадцати видах отечественного тоссола, из которых условно пригодны только два. Обратите внимание: условно! То есть все-таки, по большому счету, непригодны.
Что касается шведского качества, то Аню не нужно было убеждать. Она уже знала, что шведские носки не рвутся. Странно, конечно, необъяснимо… Но не рвутся, и все тут.
— А почем номер в отеле?
— Сто.
— А как назывался?
— «Опера».
— Как?
— Я же сказал — «Опера».
— Там что, рядом оперный театр?
— Аня… Я же сказал: ничего не видел, ничего не знаю…
— Ну да, да. Ничего никому не скажу!
— Но правда, — взмолился Петр, — я даже не понял, есть ли вообще в Гетеборге опера.
Очевидно, интуитивно и бессознательно человек начинает отмечать нужные ему детали и информацию даже прежде, чем отдаст себе ясный отчет в том, что они действительно нужны…
Утренние ведущие «Радио-Максимум», борясь с зевотой, предложили слушателям рассказать в прямом эфире, чем их «достает» вторая половина. За что они, слушатели, бывают злы на мужа или жену?
Аня задумалась. А чем ее раздражает Стариков?
И с интересом путем пристальных размышлений обнаружила: ничем!
То есть ей даже не на что пожаловаться в прямом эфире просыпающимся Москве и Петербургу.
Между тем утро разгоралось, и конкурс уверенно выигрывала жена, муж которой пел по утрам на кухне.
— Понимаете, у нас маленькая кухня, шесть метров, обычный панельный дом, стандартная крошечная квартира, а он…
— Что, просто настоящим оперным голосом, с утра — арию?
— Да, готовит яичницу в трусах на кухне и…
Что может сравниться с Матильдой моей.
Сверкающей искрами черных очей?..
Ведущие радостно — не по долгу службы — и искренне ржали.
И над мужем, любителем пения и яичницы, и над Матильдой, у которой из черных очей — прикинь?! — натурально сыплются искры.