Люблю. Ненавижу. Люблю
Шрифт:
Сандрин, не раздумывая, кивнула.
– Значит, ты живешь в казарме – для выселенных, да?... – уточнила пани Остальская. – На краю города?...
– Да... Там нормально, почти все – русские.
– Могу себе представить! – хмыкнула старая пани. – Все выселенные, и все вдобавок – русские, – поцокала языком она. – Значит, твой Илья попал под минивэн?... Под такой хороший семейный автомобиль?
Сандрин кивнула.
– И автомобиль принадлежит этим Рейтелям? – Пани Остальская внимательно смотрела на нее. – Так?...
– Да, – заторопилась Сандрин. – У меня был
Пани Остальская взглянула сквозь стекло на закрытую в этот час контору Валду Рейтеля.
– Я тебя беру, переодевайся, ну что ты стоишь?... Я же сказала, что я тебя беру! – Пани Остальская кивнула на висящее в углу платье из бордового бархата, с нашитыми по подолу цветами. – Это униформа. Ты можешь распустить волосы? – критически посмотрела она на пышный пучок Сандрин. – Ты теперь – лицо заведения, а я, к сожаленью, – уже нет! – Пани Остальская вздохнула и весело улыбнулась, показав вставные зубы. – Знаешь что, зови меня на «ты», – предложила она.
– Хорошо, – кивнула Сандрин и вытащила три длинные перламутровые шпильки. Волосы медленно упали...
– Тебе надо покраситься – в рыжую! – рассматривая русые распущенные волосы Сандрин, покачала головой старая пани. – Ты... какая-то скучная и неинтересная!.. Сегодня же, после работы, дуй в парикмахерскую на углу! Ну, переодевайся, чего стоишь?...
Так начался первый рабочий день Сандрин в магазине «Кактусы».
Вечером, когда они закрыли магазин изнутри и сели пить чай в задней комнате за соломенным столом, пани Остальская, погладив сфинкса, вдруг произнесла, глядя в окно на уже закрытую контору Рейтеля:
– Он упивается счастьем, давай, Сашка, устроим ему – упивание горем, а?...
– Чем он вам насолил? – размешивая сахар, спросила Сандрин.
– Ничем, – честно сказала старушка. – Я просто помню твоего Илью...
Сандрин молча посмотрела старушке в глаза и с понедельника уволилась из прачечной «Свеаборг» и перешла в цветочный на постоянную работу флориста... Наблюдая изо дня в день, как Валду Рейтель утром приезжает на работу, а вечером уезжает домой из своего офиса на улице Пик.
Она и не подозревала, что ее уже неделю ищет Фуат, один из друзей Ильи, мальчик из ее и его детства, которого она почти забыла.
Птица-синица
В пятницу, когда из магазина вышел очередной покупатель, а новый еще не зашел, пани Остальская задумчиво пообещала:
– Я тебя устрою к Рейтелю!
– Как? – обернулась Сандрин.
– Подожди, увидишь, – пани Остальская подмигнула. Сто морщинок ее небольшого лица переливались в искусственном свете цветочного магазина.
– От бабки у меня – изобретательность и кураж! – похвасталась она.
– Да? – удивилась Сандрин. – И у меня тоже...
Женщины понимающе переглянулись и одновременно посмотрели на контору Рейтеля.
– Подожди чуть-чуть, я придумаю... Ну, тебе понравилось работать у меня? – Пани Остальская наклонилась и погладила спящего кота.
Сандрин оглянулась на полупустые корзинки.
– Никогда
– Цветами торговать весело, – кивнула пани Остальская, открывая дверь на улицу. – Намного веселей, чем рыбой или яблоками, Сашка...
Вечер.
Струящаяся гитарная музыка из ресторана на углу улицы, стук каблуков, шорох шин, голоса...
Почувствовав взгляд, он резко обернулся – со стороны цветочного магазина «Кактусы» на него смотрела – она...
Фуат вспыхнул, но оказалось, что русоволосая женщина смотрит мимо, – на контору какого-то Рейтеля. Она еще не перекрасила волосы и была похожа на себя прежнюю, когда еще не была женой Ильи Котова... Именно такой ее и помнил Фуат.
Трогательная косточка на сгибе руки и бархатное платье с вышитыми по подолу оранжевыми одуванчиками...
Это была она, та девочка, к которой он боялся подойти, потому что был ниже ее на полголовы, – длинноногая Сашка Синицына, или Сашка Синица...
«Вот закончу суворовское и женюсь на Синичке – всем врагам назло!» – думал он, уезжая с дипломом о восьмилетнем образовании в Москву.
В училище он рассказал о Сашке другу Илье и показал ее фотографию, а на последнем курсе его сагитировали на перевод в разведшколу. И всего через год он сходил с трапа самолета в столице Французской Гваделупы – Бас-Тере, получив агентурное имя Фуат. «Присмотри за Сашкой...» – уезжая, в шутку попросил он Илью.
Это было так давно... Ведь только в молодости мы не колеблясь меняем любовь на игру в разведчиков в чужой, ненужной ему и по сей день стране Французской Гваделупе.
А на Сашке Синицыной женился Илья. И через несколько лет на Новой Земле у них родится сын... Фуат узнает об этом и напьется в одном из баров Бас-Теры – до поросячьего визга с мордобоем, а по-другому не получится...
Ледяной мартовский ветер гулял с утра по Тапе, выдувая из подворотен зазевавшихся прохожих. Именно он подхватил и занес Фуата в цветочный магазин. Фиалковые глаза Сандрин, похоже, притягивали его, как магнит, поэтому дверь магазина «Кактусы» больно хлопнула его по спине, и он оказался внутри.
Фуат понимал, что лучше этого не делать, ведь уже нет Ильи, а значит – все пути открыты, и это пугало больше всего: ведь мужскую храбрость заклинило там, где война и подвиги, а не там, где любовь и слезы.
В магазине было полутемно, везде стояли корзины с цветами... Как во сне, он выбрал букет из пяти голубых роз, чихнув от душного аромата, и подошел к кассе; до этого он лишь краем глаза посмел взглянуть на нее... Сандрин быстро считала мелочь и тоже мельком взглянула на покупателя в старой куртке, безошибочно определив, что зашел мужчина с небольшим достатком и большой долей пугливости, потому что не попросил составить ему букет.