Любомир и Айи
Шрифт:
– А что сказала бы моя мама, если бы узнала об этом? – почти с ужасом воскликнул Самуил Ааронович. – Взять в жены неизвестную ей женщину – и это после того, как я отказался от всех дочерей ее подруг, которых она мне предлагала при жизни. Мама перевернулась бы в гробу! Я не могу так с ней поступить. Уж лучше я закончу свою жизнь в одиночестве, и мне некому будет подать стакан воды на смертном одре, но я не огорчу свою маму. Вы не представляете, что это была за женщина! Папа ее просто боготворил. И, сходя в могилу, взял с меня слово, что я буду о ней заботиться до конца ее дней.
– Ваше дело, но мне кажется, что ваш договор с папой закончился, когда мама умерла, – сказал Игорь. – Теперь вы можете сами распоряжаться своей судьбой. Вы уже никому ничего не должны.
– Вы так думаете? – задумчиво спросил Самуил Ааронович. По всей видимости, эта мысль была для него неожиданной. И она понравилась ему. Его глаза даже немного повеселели. Когда Игорь вышел, он еще долго сидел без движения, глядя куда-то в пространство. И по его лицу медленно расползалась счастливая улыбка.
Игорь выходил из ломбарда, когда позвонила Анастасия.
– Нам надо срочно встретиться, – взволнованным голосом сказала она. – У меня есть для тебя подарок. Только не знаю, обрадует ли он тебя. Ты можешь быть через полчаса на Пироговской набережной? На нашем месте?
– Могу, – сказал он, взглянув на часы. – Кстати, и у меня есть для тебя важная новость. Я как раз собирался тебе позвонить и пригласить прогуляться.
– Вот и хорошо, – обрадовалась она. – Тогда до скорой встречи!
На Пироговской набережной в этот час было еще более малолюдно, чем обычно. Сонная Большая Невка лениво текла между гранитных берегов, матово блестя под лучами солнца. Несколько апатичных рыбаков закинули удочки в реку и замерли в ожидании чуда, будто соляные столбы. Сначала, проходя рядом с ними, Игорь и Анастасия невольно понижали голос, словно опасаясь спугнуть рыбу. Но потом они увлеклись разговором и перестали замечать их.
– Купить букинистический магазин? – задумчиво переспросил Игорь. – Ты считаешь, это хорошая идея?
– А почему нет? – сказала Анастасия. – Ты любишь книги больше, чем деньги.
– Тебя я люблю еще больше, – улыбнулся он. – Однако мне бы даже в голову не пришло тебя покупать.
– Оставь свои шуточки, – обиделась она. – Разница в том, что меня купить невозможно, а магазин – запросто. И по случаю недорого.
– И что мы с ним будем делать?
Анастасию порадовало это «мы». Но одновременно удивило. Еще никогда она не видела Игоря таким. Он всегда знал, что надо делать. Сомневалась, как правило, она. И вдруг роли переменились. Это настораживало.
– Я буду продавать книги, – сказала она. – А ты покупать. Ту же библию Гуттенберга. Наконец-то ты сможешь осуществить свою давнюю мечту.
– Это было бы хорошо, наверное, – сказал он. – Но неправильно.
– Поясни, – попросила она. – Я тебя перестала понимать.
– И давно? – спросил он.
– Вот уже несколько минут. До этого ты был для меня как открытая любимая книга. Я читала ее с удовольствием. И вдруг ее страницы покрылись иероглифами. Ты не мог бы перевести текст на понятный мне язык?
– Когда ты злишься, ты становишься необыкновенно милой, – улыбнулся Игорь. – Но, кажется, это я тебе уже говорил.
– Не уходи от темы, – потребовала она. – Итак, почему купить букинистический магазин – это неправильно, по-твоему?
– Последние события заставили меня задумать над своей жизнью, – сказал он с таким видом, будто размышлял вслух. – Как я жил до этого? Как прирожденный эгоист, я был всецело поглощен собой. Мне не было дела до чужих страданий. Я мог пройти мимо нищего калеки и не подать ему копеечку, сделав вид, что не заметил его протянутой руки. Эта грязная дрожащая рука вызывала во мне только брезгливость и отвращение. Что уж там говорить о чьих-то чувствах! Я не замечал даже близких мне людей, их желания были мне безразличны. Как я теперь думаю, отсюда проистекали и все мои беды. Я говорю не о материальном, а о духовном, если ты понимаешь. Я был одинок, мне казалось скучно жить, единственной целью моей жизни была пресловутая Библия Гуттенберга. Иногда мне хотелось выть от такой жизни. Чаще всего это случалось в полнолуние. Луна пробуждала во мне философа, как в оборотне – зверя. Ты бы только знала, о чем я думал ночами, когда не мог заснуть! Но лучше тебе не знать.
Анастасия взяла его под руку и ласково потерлась щекой о плечо. Игорь благодарно улыбнулся.
– Да, разумеется, – сказал он в ответ на ее невысказанные слова. – Я встретил тебя, полюбил, и все изменилось в моей жизни. Но в действительности перемены во мне начались чуть раньше. Быть может, без этого я бы не понял, какое ты сокровище и что ты для меня значишь. Мне даже страшно подумать об этом сейчас. Но я хочу быть честным с тобой. Поэтому признаюсь тебе в этом. Считай, что это моя исповедь.
– Я не обижаюсь, – сказала Анастасия. – Ты не думай.
– Все началось, когда я встретил Айи и Любомира. И дело не в том, что она русалка, а он леший. Петербург город необыкновенный, здесь на каждом шагу можно встретить такое, о чем и помыслить бы не мог. А главное, рассказать потом никому не решишься из опасения, что тебя сочтут умалишенным или того хуже.
– Но я же поверила тебе! – укоризненно воскликнула Анастасия.
– Ты сама необыкновенная, – улыбнулся ласково Игорь. – Какой с тебя спрос.
– Вот спасибо! Даже и не знаю, похвалил ты меня или упрекнул.
– Это был комплимент, – заверил он ее. – Но если позволишь, я закончу свою исповедь.
– Как хочешь, – пожала она плечами. – Я тебя все равно не разлюблю, даже не рассчитывай на это.
– Так вот, причина не в том, что Айи русалка, а Любомир леший. Главное было то, что они любили друг друга, но не могли встретиться. И я оказался той ниточкой, которая должна была связать их. Впервые моя бесцельная доселе жизнь приобретала смысл. Ты меня понимаешь?