Любомир и Айи
Шрифт:
Однако в эту ночь выбирать не приходилось, и он покорился.
Он долго думал, что надеть. Строгий классический костюм, в котором он ходил на работу в банк, был явно не к месту. Но и джинсы с рубашкой казались ему неподходящим в его возрасте нарядом для первого свидания с женщиной, тем более красивой, пусть и немного сумасбродной. Он словно забыл, что эта женщина называла себя русалкой и предпочитала обходиться совсем без одежды. В конце концов, Игорь выбрал светлый летний костюм из чистого шелка, очень скромный на вид и настолько же дорогой. Перед тем, как выйти из квартиры, он бросил последний взгляд в большое зеркало, висевшее в прихожей на стене, и остался доволен. Из зеркала на него смотрел достаточно привлекательный, со вкусом одетый мужчина среднего роста, выглядевший немного моложе своего возраста, лет на тридцать – тридцать пять. Уже давно Игорь не чувствовал себя так уверенно. Помахав своему отражению на прощание, он вышел. Не дожидаясь лифта, быстро спустился по гулкой лестнице. Волновавшее его нетерпение, которое он ощутил в букинистическом магазине, становилось тем сильнее, чем был ближе час свидания.
К полуночи мрачные тучи снова обложили небо, оно низко нависло над городом. Дороги и каналы были пусты и безлюдны. Игорь чувствовал себя заблудившимся призраком, ищущим пристанища и покоя. Он шел, стараясь ступать как можно тише, словно пугаясь эха собственных шагов.
Он уже почти дошел до заброшенного строения на Пироговской набережной, которое когда-то служило, вероятно, речным причалом, как вдруг услышал тихие меланхолические мелодичные звуки, идущие, казалось, от самой воды. Прислушавшись, Игорь понял, что кто-то поет. Подойдя ближе, он расслышал и слова.
– Ой, ты гой еси, мы снова в разлуке,
И снова сомненья, сердечные муки…
Несомненно, это пела женщина. И она грустила о своем возлюбленном, с которым была разлучена.
– Мы разные очень,
В любви лишь едины.
Даруют покой только страстные ночи,
Когда черных мыслей мелеют глубины…
Он невольно заслушался. И даже затаил дыхание, чтобы ненароком не выдать своего присутствия. Пение очаровывало, голос завораживал.
– Как в прошлом все ясно!
Забылось плохое.
Что память хранит – все на диво прекрасно,
А ныне ненастье и время лихое…
Женщина явно страдала от разлуки с любимым. И ее печаль была настолько сильной, что на глаза Игоря навернулись невольные слезы.
– Но прошлым и это когда-нибудь станет,
И встретим, гой еси, мы снова друг друга…
Игорь не выдержал и ступил на каменную лестницу, полукругом огибающую кирпичное строение и ведущую к реке. Он хотел увидеть эту женщину. Его сердце переполняли любовь и жалость. Если бы его так любили, то он пошел бы за своей возлюбленной на край света, преодолевая опасности и невзгоды…
Он неловко шагнул, споткнулся на краю ступеньки и едва удержался на ногах, наделав шума. Его услышали. Пение смолкло, кто-то тихо вскрикнул, раздался плеск воды. Когда он спустился по лестнице, то никого не увидел. Либо завораживающее пение ему почудилось, либо таинственная певица нырнула в Большую Невку, чтобы скрыться и остаться незамеченной.
– Не иначе, она, – произнес он, догадываясь, кто это мог быть. И место, и время были те самые, что ему назначили. – И что ее так тянет в воду?
Он испытывал досаду на самого себя. Никогда еще Игорь не переживал таких чувств, которые владели им, пока он слушал показавшийся ему поистине ангельским голос невидимой певицы. При одной мысли, что это никогда не повторится, ему хотелось плакать.
– Хватит прятаться, – почти сердито сказал он. – Это я. Выныривайте. Если вы хотели произвести на меня впечатление, то вам удалось.
В ответ раздался тихий смех, и из темной воды показалась светлая головка.
– Ничего такого я не хотела, – сказала женщина. – И не надо подкрадываться. А то всякое может случиться.
– С собой в воду утащите и утопите? – спросил он. – Меня предупреждали, что такое возможно. Но я не боюсь.
– Это почему же?
– Потому что я вам нужен. А с утопленника что возьмешь?
Женщина помолчала, как будто обдумывая его слова или борясь с искушением.
– Мне не нравится этот разговор, – наконец сказала она.
– Мне тоже, – признался он. – Простите меня. Я все еще не пришел в себя после вашего ангельского пения.
– Странные вы все-таки, люди, – почти с осуждением сказала она. – Что вам худо, то и мило. Запомните на будущее: берегитесь поющей русалки!
– Как сказал поэт, «всё, всё, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья», – блеснул Игорь знанием Пушкина. Он знал, что обычно на женщин это производит впечатление. И часто пользовался этим.
Так вышло и на этот раз. Но только со знаком минус.
– Глупец он, ваш поэт, – презрительно хмыкнула она. – Уверена, что когда-нибудь с ним случится беда.
– Уже, – сказал он. – Его застрелили на дуэли.
– Вот видите! Я была права.
Игорь не нашелся, что ответить. Она тоже ничего не говорила.
– Над нами тихий ангел пролетел, – сказал он, чтобы нарушить неловкое молчание. – Есть такое народное поверье.
Она с удивлением произнесла:
– То есть в русалок и леших вы не верите, а в ангелов верите?
– А откуда вы знаете, что я не верю в русалок? – поразился он. – Ведь я не говорил этого.
– Но думали, – возразила она. – А это одно и то же.
– Так вы умеете читать мысли? Что же вы раньше не сказали!
Он смутился. Игорь начал вспоминать, о чем он думал, когда впервые увидел ее. Мало ли что может прийти в голову мужчине при виде красивой голой женщины…
Она нетерпеливо плеснулась в воде, словно большая рыба, и сказала:
– Может быть, мы поговорим о том, зачем вы сюда пришли?
– Да, конечно, – согласился он охотно. Достал из кармана золотую монету. – Я проверил. Она настоящая. Возьмите ее.
– Так вы беретесь за мое поручение?
– Да, – неожиданно сказал Игорь, сам себе удивляясь. Еще за минуту до этого он сомневался, а из дома вышел с намерением отказаться.
– Тогда оставьте монету себе. Как я уже говорила, вторую вы получите после того, как передадите мое послание.