Любопытная
Шрифт:
– Герцог, я должен переговорить с вами!
– Невозможно – поручение Тамар!
– Поручение Меродака! – властным тоном ответил Небо́.
Герцог остановился, колеблясь между оккультным долгом и страхом не угодить актрисе.
– Прошу вас, мсье. Для Тамар чрезвычайно важно, чтобы я поспешил. Каждая отнятая вами минута будет стоить ей тысячи ливров.
– Доминиканцы осудят вас за вашу нерешительность.
– Вы – не из их числа, господин повелитель.
– Трое стоят одного! – сказал Небо́.
– Вчерашний пароль! Чего вы от меня хотите?
– Письмо
– Это скверная шутка! Богатый господин ждет ответа на Северном вокзале. Если полчаса после полуночи он не получит записки, то сядет в поезд, и Тамар потеряет полмиллиона.
– Стало быть, ваша геральдика украшает шапку сутенера?
– Мсье!
– Чем же отличен сводник, спешащий из театра Гренель с запиской для клиента проститутки, от Нимского герцога – добровольного сутенера Тамар? Не только ли тем, что речь идет об известной актрисе и пятистах тысячах франков, но не уличной женщине и одном луидоре? Я уверен: в порыве раболепия вы обещали сопроводить послание красноречием.
Герцог оказался в западне – он не мог ни оправдаться, ни дать пощечину члену тайного общества, к которому принадлежал.
– Письмо, герцог, – потребовал Небо́.
– Я не могу отдать его вам, не рассорившись с Тамар. Разрыв с ней сделает жизнь человека моего круга невыносимой. Я страшусь ее гнева.
– Стало быть, вы не страшитесь гнева Доминиканцев? Неужели вы думаете, что они не сумеют заставить Тамар возненавидеть вас?
Нимский герцог протянул Небо́ миниатюрный надушенный конверт.
– Я последую за вами, – продолжал Небо́. – Мы не расстанемся более ни на мгновение. Я едва не забыл – вы представите актрисе графа Нороски и его секретаря. Ступайте, бедняга Ирус, выше голову, будьте радостны…182 Мы принуждаем вас к извращению!
В ложах выстроились шумные очереди. Дипломатический корпус в полном составе толпился у двери маленькой гостиной в ожидании, когда Тамар отдохнет и сотрет с лица краску. Позабыв о зависти, подруги актрисы, вдохновленные общим успехом и обуреваемые нетерпением, энергично потеснили послов. Каждый представлял двадцатимиллионную нацию, но опускался до низменных обычаев другой страны.
– Королева Франции! – с насмешкой отметил Небо́. – Это доказывает присутствие послов!
Когда схлынули потоки поздравлений, Нимский герцог представил Поль и Небо́. Желая походить на манерную учительницу-англичанку, актриса даже не взглянула в их сторону.
– И что же? – бросила она.
Замешательство вызвало на лице герцога нелепую улыбку.
– Я одолжил Нимскому герцогу экипаж и посыльного. Он едва ли успел бы найти карету, – сказал псевдо-граф Нороски.
Лицо Тамар тотчас приобрело любезное выражение.
– Вы отужинаете с нами, мсье!
Ее приглашение походило на приказ – она была уверена в том, что оказывает милость, от которой не отказываются. Жестом она указала на гостей – именитых граждан, министров, журналистов, дипломатов.
Вслед за экипажами, в которых теснились приглашенные, фиакр направился на авеню Ваграм. Совладав с собой, герцог рассказал
Пробил час. Одетая в платье из белого кружева, Тамар появилась в гостиной дома на авеню Ваграм. Ее встретили аплодисментами, словно у входа в театр. Опьяненная мыслью о пятистах тысячах за ночь, она забавлялась вольностями, приводившими собравшихся в восторг.
– Сегодня все привлекательны, – говорила она, постукивая веером по животу министра юстиции. – Ты кажешься мне стройным и остроумным.
Официальный банкир актрисы Жедуайа, будучи человеком серьезным, с трудом скрывал недовольство.
– Ты уволен, старик толстосум. Сообщаю всем, что моим хозяином и господином, до нового распоряжения, является сэр Уильямс Хэтансон. Ни один проголодавшийся не отведает ни крошки до его появления.
– Стало быть, сегодняшний ужин не состоится, мадам, – сказал Небо́. – В данную минуту сэр Уильямс Хэтансон направляется в Кале.
– Вы говорите вздор! – воскликнула Тамар. – Он будет здесь через мгновение. Если же он не приедет, я выставлю всех за дверь!
Дипломаты и министры не были рады приему. Тамар старалась заставить себя сдерживаться, но не могла отвести глаз от стрелок часов. В раздражении и ярости она ходила по гостиной, осыпая гостей колкостями и насмешками, уязвлявшими самолюбие и остававшимися в памяти. Наконец, она подошла к Небо́.
– Отчего вы сказали, незваный гость, что сэр Хэтансон не придет?
Небо́ протянул ей ее письмо.
– Вы трус, герцог! – закричала она.
– Нет, – ответил Небо́. – Отдав мне письмо, он отомстил за себя – вы сочли его сутенером. Вернув его вам, я отомстил за порванный рисунок.
– Стало быть, никто не отомстит за меня? – воскликнула она.
– Никто, – ответил Небо́. – Сыновья этих декадентов отомстили бы за вас, но не пали еще столь низко.
– Ваши слова оскорбительны – мне повинуются, как царице.
– Вас короновали безумцы эпохи, царица Византии, – сказал Небо́, прощаясь.
XII. Дороги удовольствий – женщины для наслаждений
– КУДА мы отправимся этой ночью? – спросила принцесса.
– Современный Вавилон столь однообразен в своей нечестивости, что, признаюсь, я затрудняюсь показать вам еще что-либо экстремальное.
– Вы хотите заставить меня поверить, что достаточно одиннадцати прогулок, чтобы увидеть ночной Париж. Мое воображение рисовало город много лет, не пресыщаясь.