Любовь цвета боли 2
Шрифт:
Пропускаю Олю вперед, придерживая двери, захожу следом.
— Теть Зин, — кричу с порога. — Я вам тут гостью привез.
Забираю куртку и шапку у малышки, отправляя всё в шкаф.
— Батюшки, — вылетает в холл Зинаида и расплывается в счастливой улыбке. — Олечка.
— Здравствуйте, теть Зин.
С улыбкой наблюдаю, как обнимаются, попутно скидываю дубленку.
— Так, вы тут посплетничайте, а я ненадолго в кабинет, — чмокаю Олю в щеку и поднимаюсь на второй этаж.
Успеваю провести видеоконференцию с управляющими туристических фирм. Бизнес
Спускаюсь спустя час. На кухне застаю одну Зинаиду. Сидит тихонько за столом у окна, пьет чай.
— Оля на сад пошла посмотреть. Так обрадовалась, когда узнала, что ты нанял людей для ухода.
Выхожу из кухни, пересекаю холл и ныряю в дверь, ведущую в оранжерею. В нос ударяет терпкий запах лимонных деревьев, пропитанный влагой воздух и едва уловимый аромат горящих поленьев в камине. Отодвигаю разросшиеся лианы, свисающие с деревянных балок, ищу взглядом Олю. Постепенно понимаю, что с малышкой что-то не так. Она сидит за столом и наблюдает за моим приближением отстраненным, каким-то стеклянным взглядом. На лице застыла восковая маска, только подбородок мелко подрагивает, а я хорошо знаю этот симптом, предвестник слез.
Я пока не понимаю всего масштаба ситуации, мысли со скоростью света проносятся в голове, меня обдает лютым холодом, когда вижу, как по любимому бледному лицу прокладывают путь дорожки слез. Останавливаюсь, напротив, в паре шагов от стола. В давящей тишине мы смотрим друг другу в глаза. Внутри всё обрывается, когда медленно, с пугающим равнодушием Оля разворачивает открытый ноутбук, и я вижу на экране ее спальню.
С*ка!
— Оль, я всё объясню.
Она вымученно улыбается, а в глазах я вижу лишь горькое разочарование.
— Я установил камеры после той ночи, когда ты ушла. Считал, что тебе может грозить опасность.
— Удобно, — безразлично пожимает плечами, пальцами утирая слезы. — Что ты за человек? А? Ведь так всегда будет, я права? Ты… ты…. Я даже слов подобрать не могу. Господи, а я ведь и правда думала… Поверила. Ты псих, Макар. Помешанный на контроле и самолюбии эгоист.
— Всё не так.
— А как? — срывается на крик, подскакивая на ноги. — Как? Объясни мне! Прошло четыре месяца! Гребаных четыре месяца у меня в квартире стоят твои камеры! Я всё это время как блоха под микроскопом живу!
— Я забыл о них! Забыл!
— Ну надо же, — усмехается. — Как удобно скидывать всё на внезапно плохую память. Знаешь, в чем твоя проблема? В том, что там, внутри, ты всё еще обиженный на всех женщин на планете мальчик, которого предала мать. Ты живешь с убеждением, что тебя в любой момент могут предать. Но я не она! И никогда ей не буду! Сколько мне еще нужно хлебнуть дерьма, чтобы ты это понял? Ты — самое большое разочарование в моей жизни. Я, как наивная дура, всё думала, что смогу доказать: бывает по-другому. Когда взаимно и на доверии.
Перехватываю Олю, прижимая к себе, когда она, психанув, бросается вон из комнаты.
— Пусти! — колотит по плечам. — Видеть тебя не могу!
Сцепив зубы,
— Макар, ты что творишь? — летит в спину.
Слегка морщусь, когда Оля ногтями впивается мне в шею, но упорно поднимаюсь по лестнице.
Захожу в кабинет и опускаю малышку в свое рабочее кресло, придвигая к столу так, чтобы не могла выбраться.
— А теперь смотри, — открываю папку с файлами на компьютере. — После поговорим.
— Что это? — притихнув, спрашивает Оля.
— То, что мне предоставили в качестве доказательств твоей вины.
Присев рядом, впитываю в себя эмоции, мелькающие на ее лице. Мы как будто оба погружаемся в тот ад, через который нас вынудили пройти.
— Вот эту папку я нашел у тебя в квартире, а все эти записи дал мне Руслан, — говорю тихо, когда Оля, откинувшись на спинку кресла, слепо смотрит в экран. — Я не поверил… сразу. Каждая перепроверка давала один и тот же результат. У меня тогда не было причин не доверять ему.
— А мне? — шепчет тихо. — Разве был повод усомниться во мне?
— Этот человек очень хорошо меня знал. И знал, куда ударить так, чтобы я с катушек слетел. Я тогда живьем подыхал, Оль. После той ночи я отправил Руслана установить камеры, потому что действительно боялся за тебя. Витя тогда уже был в СИЗО, а ты осталась одна, беззащитная, в другом городе. Мне позвонила твоя соседка. Валентина узнала Руслана — он приезжал накануне, чтобы подбросить папку. И тогда я начал распутывать клубок, — отхожу к окну и долго молчу, глядя на березовую рощицу, припорошенную снегом. — Назара убил тоже Руслан. Он же убил и Шеллакова, чтобы тот не мешал ему. Я подозреваю, что Руслан был психически болен, — достаю из кармана сигареты и мну фильтр в пальцах.
По привычке хочется закурить, но в помещении Оля.
— И если уж и говорить о предательствах, тяжело жить, не опасаясь удара в спину. Но не сегодня и не сейчас. Теперь я знаю, что за моей спиной ты, — оборачиваюсь, глядя на слегка пришибленную услышанным Олю. — А значит, мой тыл надежно прикрыт.
— Боже мой, — шепчет она, будто только осознав. — Он ведь хотел, чтобы я уехала … с ним. Помочь пытался вполне искренне. Макар, я ведь уже беременная тогда была, — обхватывает себя в беспомощном жесте руками. — Как ты пережил это? — смотрит на меня полными слез глазами.
— Я и не пережил, — усмехаюсь.
Огромная часть моей души умерла вместе с Русланом, в том лесу. Мне иногда кажется, что я презираю себя за свой поступок. Может, нужно было помочь ему, отправить на лечение, попытаться исправить. Что же я за друг такой, раз столько лет не видел, что с ним происходит? Но каждый раз, глядя на Олю, понимаю, что поступил правильно.
Всему есть предел и точка невозврата, и если переступить ее, наступают необратимые последствия. Отматывая в памяти время назад, я не раз возвращался к мысли: Руслан с самого начала знал, что Ольга не причастна ко всей этой истории.