Любовь цвета боли 2
Шрифт:
— Мы сошлись с ней на норковой шубе сорок восьмого размера и двух билетах на балет, — колется Макар, видя мой полный скептицизма взгляд.
Как уговорил только…
— Так что не вздумай ругаться. Через два часа Новый год, мы находимся в общественном месте, я ведь учусь крайне уважительно относиться к твоему личному пространству, — хмыкает весело.
Конечно, аж самому смешно. Учиться он…
— И как-то так сложилось, что с недавних пор я верю в поговорку «С кем встретишь, с тем и проведешь» А я хочу встретить год
И вот как на него злиться, когда смотрит так невыносимо нежно и в то же время упрямо?
Когда до Нового года остается меньше часа, собираемся всей нашей дружной компанией в комнате для персонала. Макар, ловко лавируя между женщинами, упорно создает видимость активной помощи, но больше мешает, поэтому Прокопьевна отсылает его на диван — смотреть телевизор. Мы накрываем праздничный стол, дорезаем овощи и фрукты, заправляем салаты. Даже язва Лена на удивление доброжелательна и улыбчива.
— Ой, шампанское, кажется, забыли, — в спешке откладывает разделочную доску с недорезанным ананасом Лена и дефилирует к холодильнику.
Именно дефилирует. Плавно покачивая бедрами, проходит мимо Макара. Открывает дверцу и наклоняется к нижней полке, изгибаясь драной кошкой в пояснице, оттопыривает зад. Весьма аппетитный зад, судя по тому, как заинтересованно склоняет к плечу голову Макар, рассматривая эту выдру.
А еще полчаса назад в любви мне клялся. Вечной!
— Ух, — салютуя бутылкой, оборачивается Лена, легкомысленно улыбаясь. — Нашла!
И когда только успела верхние пуговки на халате расстегнуть? Молокозавод ходячий!
На поверхность памяти совершенно некстати всплывает брошенная когда-то Леной фраза: моль блеклая. Хочешь не хочешь, а проводишь параллель, сравнивая себя с кем-то. Впервые в жизни, между прочим! Сочная, яркая, раскованная, слегка вульгарная, на мой взгляд. Смазливое личико, высокая пышная грудь, тонкая талия и широкие бедра с упругим задом. К таким женщинам мужчины зачастую летят, порхая крылышками, как бабочки на яркий свет.
— Как хорошо, что сегодня наш вечер скрасит такой интересный мужчина, — продолжает петь оды Лена, присаживаясь на краешек дивана. — И шампанское кому открыть будет, и поухаживать за дамами.
Застываю в каком-то дичайшем напряжении, не сводя глаз с Макара, взгляд которого то и дело ныряет в вырез халата Леночки.
Стараясь больше не обращать внимания на воркующих голубков, быстро заканчиваем приготовления. Хочется заткнуть уши, чтобы не слышать мурлычущий женский голос и хриплый мужской смех. Мы не мешаем им? Вдоволь насмотревшись, я выхожу из комнаты, глотая злые слезы. На секунду кажется, что становится легче дышать, потому что в носу всё это время упорно стоял приторный аромат сладких духов Леночки.
Здраво, рационально мыслить не дает жгучее, пока еще не совсем знакомое чувство.
Когда слышу за спиной тихий шорох, проклинаю себя, что не заперла дверь на ключ. Я ведь сейчас один оголенный нерв, только тронь — и коротнет…
Не спешу оборачиваться, ощущая шумное дыхание каждой клеточкой кожи…
— Трусиха…
Прикрываю веки в жалкой попытке взять под контроль разбушевавшиеся чувства.
— Что ты сказал? — резко оборачиваюсь, пытаясь разглядеть в полумраке комнаты мощную фигуру.
— Что ты трусиха, — и взглядом режет по живому, приближаясь.
— Зато ты у нас слишком смелый, — шиплю, отходя на шаг.
— Ага, — губы, на которые я смотрю не отрываясь, искривляет усмешка. — А еще дико возбужденный и самую малость злой.
— А я здесь при чем? Думаю, у тебя неплохо получится собственноручно решить эту маленькую проблему. Или Леночку попроси, она точно не откажет.
Вот зачем я это сказала?
— А на хрена мне Леночка? — напирает, медленно тесня к стене. — Я только маленьких трусишек трахать люблю. Точнее, одну, самую вредную и недоступную.
Господи, сумасшествие какое-то. Понимаю, что сама себя загнала в ловушку, а Макар всё ближе и ближе… С очень понятными, я бы даже сказала, с вопиюще выпирающими намерениями. Дышит шумно, на дне глаз пляшут черти…
— Как я могу променять свою сладкую девочку на ничего не значащую девку? Я же дурею от тебя, — большая ладонь ложится мне на талию и мягко давит, плотно прижимает к стене. — Превращаюсь в зверюгу, теряя человеческое обличье, — ведет губами по моей щеке.
Кожу покалывает от горячего дыхания, и мыслить здраво получается через раз, колени предательски подгибаются, плюс ко всему я еще немного зла из-за размера груди Леночки…
— Ты даже не представляешь, что делаешь со мной… — шепчет, прикусывая мочку уха, и тут же ведет языком по линии скул, прикусывает нижнюю губу. — Ты же чистый кайф, Оля.
Когда большие ладони накрыли мою грудь поверх халата, я, признаться честно, пропустила, всецело поглощенная тягучим голосом и жаркими губами.
— И грудь у тебя самая красивая, — шепчет в губы. — Идеальная… как раз для меня… Теперь ты примерно понимаешь, что я чувствовал в тот момент, когда был уверен, что ты за моей спиной — с Витей?
Дергаюсь, словно он только что ударил меня.
— Уйди, — отбрасываю ладони Макара и уязвленно обнимаю себя за плечи.
Он продолжает стоять невыносимо близко. Игривость исчезла. Опускаю веки и смотрю на ворот его футболки, прячась от цепкого, давящего взгляда, который тонко считывает мои эмоции.