Любовь до полуночи
Шрифт:
– Ты должна поверить мне. Почему ты думаешь, я послал твои любимые цветы, а не его? Я хотел быть там для тебя.
– Как жаль, что Блейк не разделял твоей страсти ко мне, тогда ему не пришлось бы искать секс на стороне.
– Значит, ты и он… – рискнул предположить Оливер.
Она обернулась:
– Была ли у нас богатая и полноценная сексуальная жизнь? Очевидно, нет. Я знала, что не особо впечатляла его в постели, но и не предполагала, что довела его до такого отчаянного состояния.
– Это была не ты, Одри. – Он подошел к ней, отвел ее руки с испорченной блузки и обхватил их. – Я клянусь, ты не могла бы ничего изменить.
– Откуда ты знаешь? Он что… – О боже. – Он говорил с тобой о нашей сексуальной жизни, то есть ее отсутствии?
Да, это будет окончательным унижением.
– Нет. Не говорил. Но он совершенно свободно болтал о своих других… встречах. Пока я не прекратил это.
Одри опустилась на пуфик и спрятала лицо в ладонях:
– Я чувствую себя такой дурой. Как я могла ничего не замечать?
– Он не хотел, чтобы ты замечала.
– Тогда как я могла не догадаться? – Она снова вскочила на ноги. – Мы жили каждый своей жизнью, но я была с ним каждый день – я должна была, по крайней мере, что-то заподозрить?
– Как я уже сказал, ты видишь лучшее в людях.
– Уже нет, – поклялась она.
– Не надо. – Он пересек комнату и встал перед ней. – Не позволяй ему изменить тебя.
Одри отняла руки от лица и взглянула на Оливера:
– Сколько людей знает?
Он опустил глаза:
– Некоторые. Я полагаю, он был не очень аккуратным.
Внезапный образ Блейка, прогуливающегося по центру Сиднея с полногрудыми молоденькими девушками, виснувшими на нем с обеих сторон, предстал перед глазами Одри. Полная ее противоположность: юные, пышногрудые, гибкие и, вероятно, вытворявшие в постели такое, чего она и представить не могла.
И так открыто… Может быть, он хотел, чтобы его поймали? Разве не это говорят психологи о мужчинах, которые заводят интрижки? И, возможно, она бы его поймала, если бы уделяла хоть какое-то внимание их браку.
Реальность дошла до нее, когда слезы уже высохли: она была обречена на это с того самого дня, когда поставила свою работу, друзей и хобби выше собственного брака.
Она глубоко вдохнула и выпрямилась.
– Одри… – сказал Оливер предупреждающим тоном, понизив голос, – я уверен, ты сейчас винишь себя.
Он так хорошо ее знал. Как это было возможно?
Он нерешительно смотрел на нее. Потом сделал шаг вперед и снова взял ее за руки, присев на корточки перед ней.
– Одри Дивейни, это не твоя вина. – Он говорил нарочито медленно, чтобы смысл его слов дошел до нее через всю ее истерию. – Ты абсолютно ничего не могла сделать, чтобы изменить его, – Оливер крепче сжал ее руки, так что его костяшки даже побелели, – влечение к своему полу.
Ее заплаканные глаза взметнулись вверх на него. Она совершенно потеряла дар речи, но потом воспротивилась:
– Нет…
– Мне кажется, он знал это достаточно давно, – продолжал Оливер уже спокойно. – Я думаю, он уже в детстве знал это, знал, когда вы начали встречаться, когда шел с тобой к алтарю. И я также думаю, что он просто не мог притворяться, изображать того, кем он не был. По крайней мере, постоянно.
– Ты защищаешь его?
– Я защищаю его право быть тем, кем он был на самом деле. Но нет, я не оправдываю его поступки. Обман есть обман, тем более он причинял боль женщине, которая мне небезразлична. Вот почему я оборвал свою дружбу с ним.
– И он знал это?
– Я нанес ему прощальный визит.
– Ты был в Сиднее? Почему ты не сказал мне? – Хотя ответ на этот вопрос был до смешного очевиден. – Прости. Не отвечай.
В этот момент раздался тихий стук в дверь, словно это царапался котенок. Оливер подошел к двери и распахнул ее – внутрь вошла одна из сотрудниц ресторана, которую Одри уже видела раньше. В руках она держала аккуратно сложенное платье из великолепного голубого шелка.
– Переоденься в это, – пояснил Оливер. – Твой костюм почистят и вернут, прежде чем ты уедешь сегодня вечером.
Девушка улыбнулась, обнажив безупречные зубы, которые гармонировали с ее изысканной фигурой в виде песочных часов и тонкой талией, которую можно было без труда обхватить руками, и протянула ей одежду. Одри почувствовала себя глупо, что с ней обращаются как с ребенком, поэтому взяла одежду, поблагодарила девушку и повернулась, чтобы поискать ванную комнату.
– Вторая дверь направо! – крикнул ей вслед Оливер.
За несколько минут она сняла свой испорченный деловой костюм и облачилась в платье, которое девушка явно выбрала в одном из бутиков на нижнем этаже здания. Длина до середины икр, с высоким воротником и короткими рукавами – характерный стиль для китайской моды – платье, подчеркивающее каждый изгиб тела.
Одри присела на широкий край ванны и без сил прислонилась к прохладной кафельной стене.
Тайная жизнь Блейка, конечно, многое объясняла. Его порой загадочное поведение, которое она оправдывала стрессом, связанным с бизнесом. Его эмоциональную отрешенность и скучную – и совершенно убогую – сексуальную жизнь, в которой не хватало настоящей страсти.
Оказалось, на то была своя причина.
И это была не она.
Облегчение, которое Одри испытала от этой мысли, затмило шок, пережитый ею, когда она узнала, что ее муж был гей. Как печально, что Блейку так и не удалось смириться с этим. Что он чувствовал необходимость лгать всем вокруг.
И как печально, что она не могла помочь ему в этой борьбе. Потому что она бы обязательно попыталась. Ее чувства к нему, возможно, не были традиционными или очень сильными, но они были подлинными, даже если ей не всегда нравилось то, что он делал. Если бы он открылся ей, она бы его полностью поддержала. Даже если бы ушла от него.
Одри посмотрела в зеркала, украшавшие дальнюю стену ванной, и практически услышала, как они перешептывались..
Лицемерка.
У нее тоже были свои тайны. Правда, не настолько разрушительные, как у Блейка.