Любовь до полуночи
Шрифт:
Но он также не хотел просто воспользоваться ею – и причинить боль. Он ведь сам стал свидетелем того, что случилось с женщиной, вынужденной жить с постоянными изменами мужа. Эта боль медленно разъедала ее изнутри.
Он не хотел обрекать Одри на такую же муку, наблюдать, как тускнеют ее глаза, как она чахнет рядом с ним, понимая, что он эмоционально отдаляется от нее и исчезает из отношений.
Как он всегда это делал.
Нет. Он был не готов поступить так с женщиной, которую считал совершенством. К кому он был неравнодушен. Кого бы он мог даже любить, если бы имел хоть малейшее представление, что, черт возьми, это значит.
А учитывая гены, его шансы выяснить это в ближайшее время были очень невысокими.
Но просто лежать здесь и мучиться сомнениями тоже не выход. Лучше открыто поговорить об этом.
«Просто спроси!»
– Что будем теперь делать? – выдавил он. Самые длинные четыре слова в его жизни.
– Зависит от того, который сейчас час.
Ладно. Э-э, не то, чего он ожидал. Он вытянул шею, чтобы посмотреть на свои швейцарские часы.
– Почти шесть.
Что означало, что Одри провела здесь уже восемь часов.
Она перевернулась на живот и зарылась в изысканные подушки.
– У нас еще половина дегустации впереди.
Она думала о еде? В то время как он лежал здесь как испуганный четырнадцатилетний подросток?
– Ты серьезно? Я думал, что предложил тебе равноценную замену.
Ее улыбка Моны Лизы ничего не выдавала.
– Ты же сам сказал, что нам нужно восстановиться после акта любви. Заодно мы могли бы размять ноги – совершить вылазку в ресторан.
«Размять ноги». Как будто они провели тяжелый день за рабочими столами. Он изучал ее, пытаясь обнаружить признаки чего-то необычного, странного, но не нашел. Ее глаза были ясными и спокойными.
– Ты на самом деле хочешь есть? – О боже, она действительно проголодалась.
Одри Дивейни была просто идеальная женщина.
– Умираю от голода, – промурлыкала она. – Это была неплохая спортивная тренировка.
Неудивительно, что он восхищался ею.
– Хочешь, чтобы нам подали еду сюда?
Она слегка нахмурилась:
– Нет. Давай спустимся в ресторан. – Но потом она нагнулась и коснулась теплыми губами его прохладного плеча. – Через несколько минут.
Одри была довольно голодна, но больше всего она хотела вернуться в этот ресторан с Оливером.
Вместе с Оливером.
Просто ради удовольствия. Посетители ресторана и персонал не заметили никакой перемены – за исключением платья, – потому что большинство из них, вероятно, и так полагали, что они с Оливером спят вместе. Но она изменилась. Теперь она знает, что значит заняться сумасшедшим сексом с таким человеком, как Оливер Хармер, прямо над их головами, а затем небрежно спуститься в зал к подаче следующего блюда.
Это было гораздо более декадентское ощущение, чем если бы следующие деликатесы сервировали прямо на обнаженном торсе Оливера.
Одри застенчиво взглянула на другие столики – всего на долю секунды. Похожа ли она на женщину, которая вполне привычна к изысканному сексу между подачей блюд? Могла ли она так выглядеть? Таких великолепных ощущений у нее еще никогда не было. Ни с мужем. Ни с кем другим. Ни в одиночку. Ее тело все еще было слегка припухшим и чувствительным и очень-очень удовлетворенным.
Что, если она и выглядела такой же довольной?
– Ты уверена, что все в порядке?
– Я не знаю этикета, – призналась она, переводя взгляд на их интимный уголок рядом со стрекозами, когда они приблизились к нему. Интересно, насекомые и до этого были такими яркими и оживленными? – Как правильно войти в зал после нашего… бонусного блюда.
Смех Оливера слегка снял ее напряжение.
– Я не думаю, что для этого есть какие-то правила. Тебе придется их ввести.
– Я чувствую себя трансформированной в какую-то другую Одри. Что я привлекаю внимание.
– Люди смотрят на тебя из-за платья, Одри.
Верно. А не из-за какой-то татуировки на лбу типа «Угадайте, где только что были эти губы».
Она инстинктивно опустилась на свой диван, а Оливер – не расцепляя их все еще переплетенные пальцы – продолжал двигаться вокруг стола к своему месту.
О. Они вместе.
Как странно – несмотря на все, что они вытворяли друг с другом в течение последних нескольких часов, – именно это оставалось табу. Как попытка пересечь линию и перейти на темную сторону. Она пересела на диван к Оливеру, впервые за пять лет оказавшись на противоположной стороне стола, в то время как он искал признаки беспокойства на ее лице.
Одри вытянулась на диванчике как кошка.
– Этот тоже вполне удобный.
– Мне он всегда нравился.
Поерзав, она села удобнее.
– Мне кажется, тебе больше повезло.
– Сегодня определенно.
Оливер лишь кивнул проходящему мимо официанту, и через минуту тот появился с двумя бокалами охлажденного белого вина. Одри улыбнулась в благодарность, прежде чем поднять свой бокал, а потом снова перевела взгляд на оживленных стрекоз в террариуме, который обычно располагался позади нее, и, глядя сквозь его стеклянные стенки, на шумную кухню в дальнем конце ресторана.
– Я всегда думала, что ты настолько искушен во всем этом, что знаешь даже время подачи блюд в ресторане со звездами «Мишлен», – пробормотала она. – А ты водил меня за нос. Ты просто видел, когда они были на подходе.
– Кажется, сегодня ночь разоблачений.
Она перевела на него взгляд:
– Да, действительно.
– Хочешь поговорить об этом?
Об этом.
– Я не хочу разрушить это. – Или сглазить. – Но я также не хочу, чтобы ты думал, что я избегаю разговора.