Любовь, граничащая с безумием

Ильина Оксана Александровна

В следующий момент, когда девушку снова начало трясти, Дантон вместе с одеялом сгреб ее в охапку и притянув к себе на колени, с силой сжал в объятиях. Сначала дрожь ее тела вибрациями передавалось ему, но вскоре словно почувствовав его силу девушка немного успокоилась. А когда рука мужчины, поглаживая, опустилась на ее влажные волосы и вовсе затихла.

41 ГЛАВА

Мишель откинувшись на жесткую, обшарпанную спинку сидения вытянул длинные ноги внимательно посматривая на притихшую Кэтрин. Ее спокойный вид и еле уловимое дыхание не вселяло спокойствия. Порою графу казалось, что девушка отправилась в мир иной. Тогда резко опустившись к ней, он сжимал хрупкие плечи, и с облегчением слышал, как она издает тихий стон. В неудобной, ветхой повозке дорога походила на пытку, и не раз Дантон порывался оседлать своего коня, который послушно трусил рядом с каретой. Но оставить больную девушку без присмотра так и не решился.

Ближе к рассвету извозчик сообщил, что они приближаются к лесу, и выглянув в окно Мишель увидел знакомые просторы залитые рыжими отблесками восходящего солнца. В этом зрелище было что-то родное, мимолетные воспоминания сразу же проникли в голову мужчины. Когда-то еще детьми, они с братом изучали эти места верхом на лошадях, вопреки запретам бабушки. Стоило объехать лес и взору открылись бы острые своды замка. Но так близко граф не намерен был приближаться, все, что ему необходимо, это отыскать хижину лесника, и вылечить девчонку. От части мужчина помнил тот путь по которому не так давно набрел на скрытую поляну. Но на повозке продолжить дорогу было невозможным. Тогда переместившись на своего коня, Мишель принял из рук кучера обмякшее тело Кэтрин, и устроив ее как можно удобнее в седле перед собой тронулся с места.

Быстро лес встретивший их размашистыми просторами, сомкнулся непроходимой чащей и с каждым шагом пробираться вперед становилось все сложней. В итоге графу пришлось спуститься с коня и привязав недовольно фыркающие животное к одному из деревьев, отправиться дальше пешком. Девушка укутанная в шерстяное одеяло мирно покоилась у него на руках, лишь изредка он чувствовал, как ее тело напрягается, и немного подрагивает. Ноша не казалась ему тяжелой, на войне не раз Дантону приходилось на себе вытаскивать раненых соратников с поля боя. А девица по сравнению с теми была пушинкой. Доставляло неудобство лишь то, что он не мог защититься от веток, то и дело безжалостно хлеставших его по лицу. И концу тропы, когда путнику наконец удалось пробраться к поляне, его бровь пересекал глубокий, кровоточащий рубец, а щеки поросший щетиной украшали ссадины. Одинокая, неприметная избушка стоявшая посередине пустой поляны казалась безлюдной, даже не было видно дыма исходящего из трубы. Подойдя к двери Мишель несколько раз постучал, но ответом ему была лишь тишина переплетающаяся с ритмичным поскрипыванием деревьев. Окончательно убедившись в том, что дома никого нет, граф по-хозяйски толкнул дверь, которая тут же поддалась печально засвистев. В избе царил холод и темнота, похоже хозяин отсутствовал уже несколько дней. Выгрузив свою ношу на заправленную постель, Дантон поспешил развести огонь в печи, закинув в нее несколько поленьев, которые обнаружил неподалёку. Сухие дрова тут же заискрились мелодично похрустывая под напором пламени и по комнате заплясали разноцветные огоньки.

Мимолетно взглянув на девушку, Мишель заметил, что ее лицо снова пепельно белое даже в ярком, рыжем свете исходящем из печи. А кожа словно сверкала покрывшись мелкими бусинами пота. Подойдя к больной мужчина коснулся ее руки, и тут же напрягся, почувствовав как она дрожит. Снова возвращался жар, похоже дорога окончательно вымотала Кэтрин. Закутав ее полетное в одеяло, Дантон отправится на поиски воды, заодно решив посмотреть нет ли хозяина хижины поблизости. Последнего он так и не обнаружил, но зато нашел ведро с холодной, кристально чистой водой, которую тут же плеснул в лохань, и оторвав клочок ткани от покрывала принялся протирать лоб девицы. Похоже его решение привезти служанку сюда было опрометчивым. Он рассчитывал, что старик снова сможет ее выходить, и ни в коем разе не ожидал остаться наедине с больной. Мишель знал, как ухаживать за ранеными, легко мог прижечь дыру от стрелы, или же не морщась зашить порез от меча. Но совершенно не имел понятия, как избавиться от болезни причина которой ему не известна. Сколько бы он не обтирал мокрое лицо девушки, она лишь сильнее начинала дрожать, скоро пот крупным градом покатился по ее коже. Отшвырнув тяжелое одеяло, мужчина обнаружил, что под ним платье служанки полностью мокрое. Не долго думая Мишель избавил Кэтрин от одежды, и оставшись в одной тонкой сорочке девушка еще сильнее задрожала, хотя и по комнате уже ощутимо расплылось тепло от огня. Немного помешкав, граф скинул с себя верхнюю одежду и избавившись от рубахи обнажил торс, после чего скользнул к девушке в постель. Он помнил, как на войне солдаты льнули друг к другу пытаясь согреться холодными ночами, и из того знал, что ничто не греет лучше человеческого тела. Натянув сверху тяжелое одеяло, мужчина прижал дрожащую девушку к себе, и сразу же обнаженной кожей ощутил жар ее мокрого тела. Моментально организм Мишеля отреагировал на это соприкосновения, и недовольно поморщившись, тот мысленно выругался. И хотел было отстраниться, как с досадой заметил, что служанка наконец затихла и перестала трястись. Дантон недоумевал для чего такая поза была большей пыткой, для разума ли, корившего хозяина за слабость, либо же для плоти истосковавшейся по ласке. Но одно мужчина знал наверняка, он лучше умрет чем прикоснется к этой девице, ибо даже за этот предательский порыв собственного тела, ненавидел себя еще больше. Мишель пытался думать о чем-то отстраненном, пуская мысли далеко-далеко, вспоминал страшные моменты на поле боя, все то, что вызывало в нем отчуждение. Но казалось теперь даже его ноздри сговорились против него самого, потому что они отчетливо улавливали женский аромат пропитанный запахам трав. Попытавшись снова отстраниться граф почувствовал, как девушка напряглась, но тут же обмякла полностью навалившись на него. В мгновение все мышцы в теле мужчины свело узлом, зарычав он сжал зубы, остро ощутив, как упругая женская грудь прижалась к его ребрам. Ее кожа сквозь тонкую ткань сорочки словно раскаленные угли жгла торс Мишель. Больше всего на свете в этот миг он желал оттолкнуть ненавистную девчонку… Даже больше, собственноручно придушить за то, что заставила почувствовать это предательски омерзительно возбуждение. И чем дольше Дантон лежал неподвижно, тем сильнее в нем нарастала ярость, и откуда-то из глубин подсознания выскользнуло неистовое желание причинить служанке боль. За что? Он не мог ответить однозначно, хотя бы за то, что плотью возжелал виновную в смерти своего же брата…

42 ГЛАВА

Мишель наполнил легкие свежим, морозным воздухом и тут же с шумом выдохнул. Широкая, обнаженная грудь мужчины то и дело тяжело вздымалась, а взгляд был устремлен высоко вверх. Там сквозь вечно зеленые макушки деревьев пробивались пушистые хлопья первого снега, и медленно кружась, опускались к земле. В золотистом свете луны зрелище казалось завораживающе волшебным, только разум графа был взволнован другим. Тяжело дыша, он пытался отогнать наваждения, все дальше и дальше ступая босыми ногами от хижины. Снежинки словно играючи касались его кожи и моментально таяли, оставляя после себя влажный след.

Дантон не обращал никакого внимания на мороз настырно пощипывающий кожу, наоборот его тело пылало, и он жаждал его остудить.

Мишель оставил девушку, как только ее дыхание восстановилось, и выскочил на улицу словно ошпаренный. Но даже ночная прохлада царившая в лесу не приносила мужчине успокоения. Он все еще чувствовал на своей коже тепло от тела Кэтрин, и ноздри до сих пор щекотал ее запах… Едкий запах трав, который не мог вытеснить даже аромат хвои.

Еще несколько тяжелых шагов прочь от хижины, и разрывающие желание оседлать коня и как можно скорее умчаться в даль. Оставить позади сумасшедшую идею женитьбы и проклятую девчонку. И пусть даже если она сгинет одна в этом Богом забытом лесу. Кому от этого будет хуже? Вряд ли ему? И действительно Дантон колебался, мысль бросить служанку была невыносима велика, но и непонятные сомнения бередили разум. Ему вовсе не понравились чувства которое девица пробудила в нем. И дело было не только в плотском желание, а в злости которая словно вырвалась из глубин его души. На какой-то миг граф забылся и потерял контроль, и видит Бог каких нечеловеческих усилий ему стоило не шевелясь лежать рядом с ней, в то время когда кисти до посинения сжались в кулаки. Такое ощущение для мужчины было ново, и сколько бы не думал, он не мог найти ему объяснение. А теперь, когда мозг немного просветлел, отрезвленный морозным воздухом, Мишель ужаснувшись, вспомнил про семейное проклятие. Не это ли его проявления? Не от того ли неконтролируемая ярость?

Остановившись посреди поляны, он снова устремил растерянный взор ввысь. Последнее предположение словно удар молотом по голове, вывело графа из равновесия. За последние время он свыкся с мыслью о том, что где-то внутри него может прятаться неконтролируемое безумия, погубившее брата. Но встретиться с этим лицом к лицу он был не готов. И снова эта дрянная девчонка. Именно из-за нее в нем появилась эта незнакомая прежде ярость. Возможно она и есть его проклятие… В таком случае он обязательно станет проклятьем для нее…

— Не боишься ли простудиться сын мой? — словно извне в затуманенное сознание Мишеля проник знакомый, старческий голос.

— Этого я боюсь меньше всего, — не спеша обернувшись, ответил Дантон.

— А я то думаю, кто же там облюбовал мою хижину, — произнес лесник облокотив деревянный посох о стену, — Не ожидал увидеть тебя снова. Не беда ли какая привела ко мне?

— Можно и так сказать, старик, — произнес Мишель вздернув плечами, словно только теперь заметив мороз царившей вокруг, — Кэтрин, она снова больна и нуждается в твоей помощи.

— Кэтрин? — повторил старик нахмурив седые брови, — И что за болезнь такая? С которой не смогли справиться ваши лекари.

— Если бы я знал, тогда бы не был здесь, — бросил граф, поспешно направившись к хижине.

— Я осмотрю ее, — настороженно произнес старик с подозрением поглядывая на гостя, — А ты поведай, что знаешь?

— Да ничего я не знаю, — нехотя отозвался Дантон. — Лекарь сказал, что физически признаков болезни нет, и он не знает что за недуг ее терзает, считает будто бы разум девушки не может справиться с чем-то ужасным.

— Да, на долю девочки выпало немало, — тяжело вздохнув заявил лесник, снова укоризненно взглянув на графа, — Не мудрено, что силы покинули ее.

Мишель не ответил, хотя и уловил намек брошенный стариком. Ему не было дело до того, что на этот счет думает лесник, да и своей вины перед девчонкой не чувствовал, она сама виновата во всех бедах. Будь служанка более покладистой, то не посмела бы бежать, и уже давно стала бы супругой управляющего. Но нет она посмела воспротивиться, осмелилась пойти против слова хозяина, и вот теперь пожинает плоды.