Любовь холоднее смерти
Шрифт:
Рюмка снова была наполнена. На этот раз у Лиды появилось сильное желание запротестовать – она видела, что Вера Сергеевна уже сидит в кресле наискось, ее взгляд начинает блуждать, а язык – слегка заплетаться… Но что она могла поделать с привычкой, которая укоренилась у хозяйки столько же лет назад, сколько было сейчас самой Лиде? «Она пьет двадцать пять лет подряд! И все еще как-то выглядит, и не слегла в больницу с циррозом печени! Поразительно!»
– Не пыталась. Такие попытки – не для меня. – Вера Сергеевна осушила рюмку, едва ли это заметив. – Зачем пытаться? К тому времени я уже поняла, что хорошей жены из меня не выйдет. Хотела только понять, почему так вышло… Но знаешь, то, что я начала пить, никогда не
– Но все-таки вы говорили, что пытались бросить. Почему не вышло?
– Деточка, тебе не понять… Представь, что ты почувствовала себя несчастной и как бы между прочим выпила пол-литра коньяка. Стало полегче, но этого не хватило, голова все еще не отключалась, было слишком много мыслей. Нехороших мыслей. И тогда ты пошла в ночную палатку или в магазин, купила еще что-то. Пила, пока тебя не повело в сторону, тогда легла. Утром проснулась. Ты не знаешь, деточка, что такое отравленная кровь, которая требует свою дозу… Каждый вечер, засыпая пьяной, ты говоришь себе – завтра брошу пить. И эта мысль кажется тебе такой правильной и простой! Наутро… Ты умываешься, насильно вливаешь в себя кофе. Наступает эта чертова нормальная жизнь, где нужно быть хорошей девочкой, и ты знаешь эти правила, и сможешь сыграть свою роль, как надо… Не хуже других. Но кому это нужно? Только не тебе. А десны горят, в груди щемит, горло перехвачено… – Она зажала рот рукой и выдохнула: – Все мерзко, чего-то не хватает. И ты себе говоришь – черт с ним, пусть болит печень, пусть вот уже второй год стреляет в левой части затылка, что очень похоже на кровоизлияние в мозг, пусть! Потерплю еще денек… Но сейчас пойду и куплю себе бутылочку пива. И ты идешь и покупаешь эту бутылочку, перед тем намазавшись, чтобы не видно было отеков на лице. И жадно выпиваешь пиво где-нибудь в сквере… А потом, когда кровь свое получила и ты пришла в себя, ты говоришь: «Ладно, сегодня я напьюсь в последний раз. Действительно, в последний. А вот завтра уже ни-ни!» И ты чувствуешь себя почти хорошей, и напиваешься, и снова не хватает, и тогда ты идешь за выпивкой, уже не намазавшись, ни от кого не скрываясь… – Женщина грустно салютовала Лиде вновь наполненной рюмкой: – И это продолжается уже второй десяток лет. О каком враче ты говоришь, деточка? И зачем мне бросать пить? Для чего? Для кого? Если бы мне показали хоть одну причину!
– Причина должна быть, – тихо ответила Лида.
– Ее нет.
– Почему вы вчера повесились? – прямо спросила та. – Разве только потому, что печень разболелась? Ведь это для вас уже не новость. Что случилось? Ведь вчера что-то подтолкнуло вас на этот шаг!
Вера Сергеевна опустила рюмку, не сделав ни глотка. Она пристально взглянула на Лиду и, помешкав, ответила:
– Конечно, милая, не из-за печени все это вышло… У меня была одна причина. То есть мне показалось, что была. Я сама ее нашла, придумала… – И, запнувшись, закончила: – Может быть, я впервые ясно увидела, до какой степени мне незачем жить.
Круг замкнулся. Лида не получила ответа ни на один свой вопрос. Все это напомнило ей сцену из «Маленького принца» – ту, где он попадает на планету Пьяницы.
– Что это ты делаешь? – спросил Маленький принц.
– Пью, – мрачно ответил пьяница.
– Зачем?
– Чтобы
– О чем забыть? – спросил Маленький принц; ему стало жаль пьяницу.
– Хочу забыть, что мне совестно, – ответил пьяница и повесил голову.
– Отчего же тебе совестно? – спросил Маленький принц; ему очень хотелось помочь бедняге.
– Совестно пить! – объяснил пьяница, и больше от него нельзя было добиться ни слова.
И Маленький принц отправился дальше, растерянный и недоумевающий.
«Да, без сомнения, взрослые очень, очень странный народ», – думал он, продолжая путь.
Глава 11
– Ну, вот я все и рассказала, – неожиданно бодро заметила Вера Сергеевна, прервав установившееся молчание. – По глазам вижу, что ты меня презираешь.
– Вовсе нет. – Лида ответила без горячности – она больше не считала необходимым преувеличивать свои чувства. – Мне вас жалко.
– Ну, твоя жалость мне не нужна.
– Может, вам и не нужна, – все так же спокойно ответила девушка. – Она нужна мне самой.
«Кажется, эту фразу я уже где-то слышала, и недавно… От кого?»
– Как ты сказала? – вдруг забеспокоилась хозяйка. – Тебе?
Она задумалась и как-то притихла. Потом, бросив какой-то непонятный взгляд в сторону Лиды, пригладила волосы и встала, одернув свитер:
– Ладно, давай не будем о грустном. Тем более, что в моем случае все давно прошло, зачем это ворошить? У меня своя дорога, у тебя своя. Подумаем о тебе, ты же еще так молода, у тебя все впереди.
Лида искренне не понимала, о чем речь, пока не услышала слова «милиция».
– Я тебе советую заявить об исчезновении мужа. Хуже не будет, а вот найти они что-нибудь могут. Не обязательно найдут, но все же… Ты будешь хотя бы знать, что сделала все возможное.
– Куда заявлять? – поникла девушка. – Он же не прописан в Москве.
– Не важно. Ты-то прописана! Скажем, что он твой жених, вот и остался в столице до тех пор, пока ты не закончишь учебу. Не считай милиционеров такими уж злодеями – они все могут понять. Если им правильно объяснить, конечно.
– Вы предлагаете позвонить в ваше отделение? Или в то, к которому относится мое общежитие?
– В мое, – решила та. – Вы все-таки жили у меня. Если ты не решаешься, я позвоню сама. У меня есть все телефоны.
Так и сделали – Лида была безмолвным свидетелем того, как Вера Сергеевна объяснялась с дежурным. От девушки требовалось лишь подкидывать факты по ходу разговора.
– Его фамилия… Напомни! – требовательно обращалась к ней хозяйка.
– Свирский.
– А полное имя?
– Свирский Алексей Владимирович.
– Он же из Ростова-на-Дону? Так. Где сейчас прописан?
– Он съездил домой и снова закрепился по прежнему адресу, после того как закончил институт.
– Место работы?
Лида сбегала за своей записной книжкой и продиктовала название строительной фирмы. Также назвала известные ей телефоны. Все это Вера Сергеевна сообщала в трубку с решительным и весьма авторитетным видом. Она разговаривала так, как будто на другом конце провода ей были что-то должны.
– Они поселились у меня двадцать седьмого октября. Да, я в курсе, что должна была их зарегистрировать. Но вы же понимаете, когда приезжают близкие люди, об этом не думаешь. Это дочка моей старой подруги, со своим женихом. Ну и что? – после паузы заговорила хозяйка еще более агрессивно. – Он же пропал. Лучше бы вы приехали и поговорили со мной с глазу на глаз. Да, Штосс.
Лида удивилась этому странному слову, которое совсем не вязалось с делом, но тут же получила объяснение.
– Вера Сергеевна Штосс. Два «с» на конце. – Положив трубку, хозяйка с недовольным видом сообщила: – Обещали прислать кого-нибудь, но не сказали когда. Не очень-то они впечатлились.