Любовь и доктор Форрест
Шрифт:
– Где находилась миссиз Редвуд?
– В отеле "Палас" в Сен-Моритце. Я работаю там инструктором по лыжам. Мы сегодня совершили довольно приличный переход, но вот когда начали спускаться с Вайсхорна, она вдруг потеряла сознание. Вот поэтому я и привез ее сюда.
– Вы что, хотите сказать, что в своем теперешнем состоянии она еще каталась на лыжах?
– Каталась, конечно. Она никогда не говорила мне о том, что больна, понимаете. Все это были лишь мои догадки. Сегодня с утра я сказал ей, что собираюсь на Вайсхорн, и тогда она настояла на том, что пойдет туда вместе
– И у вас что, не было никакой возможности не брать ее с собой?
– Только оставшись дома самому - а мне просто необходимо вставать на лыжи. Этим я зарабатываю себе на жизнрь, и кроме того, на следующих Олимпийских Играх я буду участвовать в лыжных гонках в составе сборной Швейцарии.
– Чувствуя неприязно со стороны Лесли, он в упор взглянул на нее, его живые голубые глаза зло сверкнули.
– Я знаю, о чем вы сейчас думаете, но вы не правы! Я никогда не ставил себе целью охмурять женщин. Никогда! Но они сами не дают мне прохода, а сам я не могу намеренно избегать их. Уча людей стоять на дыжах, я зарабатываю себе на хлеб.
– Вам не стоит оправдываться передо мной, - сказала Лесли.
– Но ведь вы сердитесь. Это все потому что я привез Дебору сюда?
– и перехватив на себе взгляд Лесли, он страстно продолжал: - А что еще, по-вашему, мне было делать? Я знаю, что она ушла от мужа, но он все еще с ней не развелся - и то что он врач, я тоже прекрасно знал! Мы были на полпути домой, возвращаясь с Вайсхорна, когда она вдруг упала у моих ног. Мне пришлось нести ее в Аросу на себе... на это ушло несколько часов. Я знал, что здесь находится клиника герр Редвуда, и поэтому...
– Он всплеснул руками.
– Я знаю, что вы думаете так же, как и многие другие в нашем отеле - но только вы все равно не правы.
– Пожалуйста, герр Каспер... Вам, право же не стоит оправдываться передо мной.
– Но мне уже надоели все эти сплетни. Если мое имя вдруг всплывет в связи с каким-нибудь скандалом, то меня исключат из олимпийской сборной. Поверьте мне, между мной и Деборой ничего не было. Мужчины всегда хотели ее, и в каждом случае она поступала так, как ей заблагорассудится. Она никак не могла поверить в то, что я не такой как они - что я не хочу овладеть ей - что я не люблю ее. Она просто одержимая, это я вам точно говорю; она очень любила кататься на лыжах и сходила по мне с ума, только потому что я чемпион.
В этом признании одновременно слышались гордость и разочарование, оттого, что ему пришлось оказаться в столь неприглядной ситуации, и Лесли невольно поймала себя на мысли о том, что она верит ему.
– Мне очень жаль, что так получилось, герр Каспер. Я постараюсь объяснить положение дел мистеру Редвуду.
– Я бы хотел лично встретиться с ним и рассказать все как есть.
– Не думаю, что он сумеет по достоинству оценить вашу откровенность.
– Она направилась к двери.
– Я скажу кому-нибудь из медсестер, чтобы вас проводили в вашу комнату. Можете переночевать здесь, но будет лучше, если вы уедете от нас завтра с утра, и как можно раньше.
По пути в комнату Филипа, Лесли нервничала, думая о предстоящем разговоре. Для нее это и прежде оказалось бы делом довольно неприятным, но теперь, когда в памяти еще были свежи сказанные им недавно слова, это будет нелегко вдвойне.
Постучавшись, она вошла. Редвуд сидел за столом. Прервав чтение разложенных перед ним на столе бумаг, он привычным жестом отодвинул их от себя: это была привычная сцена, и прежде повторявшаяся всякий раз, когда она входила к нему в кабинет. И все же теперь все было несколько иначе: их отношения не были более сугубо формальными; уже сказаны слова, которым было суждено враз изменить этот порядок; ей казалось, что между ними больше нет былой отчужденности, но только ни взглядом, ни жестом Лесли не стала выказывать этого своего нового и непривычного осознания.
– У меня есть кое-какие сведения относительно твоей... относительно миссиз Редвуд.
– Хорошо. Присаживайся, Лесли.
На сердце у нее потеплело, и она опустилась в кресло.
– Я говорила с герр Каспером. Очевидно, он вместе с миссиз Редвуд отправились на прогулку из Сен-Моритца на Вайсхорн, но на обратном пути ей стало плохо и она потеряла сознание.
– Ясно. Он остался здесь на ночь?
– Да.
– Гони его отсюда в шею, пусть убирается ко всем чертям.
– Редвуд говорил очень тихо, и Лесли подскочила от неожиданности, когда он вдруг хлопнул ладонью по столу.
– Тебе наверняка известно, что я и так уже стал посмешищем для всей больницы. Так вот, теперь я собираюсь вышвырнуть отсюда эту парочку!
– Ты не можешь так поступить!
– Я знаю. Но по крайней мере таким образом я избавлю себя от необходимости играть роль радушного хозяина перед любовником собственной жены!
– Почему ты решил, что он ее любовник?
– Только не надо мне рассказывать сказки!
– Это вовсе не сказки, - запротестовала Лесли.
– Это правда! Каспер рассказал мне все, как есть, и я уверена, что он не лжет.
– Лесли очень подробно передала ему свой недавний разговор с лыжным инструктором, и после того как решительно все было рассказано, Филип Редвуд печально вздохнул.
– Вот так они и жили! Моя жена добивалась любви лыжного тренера, но была им отвергнута! Не слишком-то благовидная история.
– Мне очень жаль.
– А вот это напрасно. Тебе не о чем жалеть. В конце концов мне нет до нее никакого дела.
– Он нахмурился.
– По крайней мере, не было до сих пор. Но теперь, когда она здесь... и слишком больна, для того чтобы ее можно было выпроводить с легкой душой..., - он сидел, низко опустив голову.
– Ума не приложу, как мне теперь быть.
– Тогда остается только одно. Лечить ее. Я знаю, каково тебе сейчас, и ...
– Да что ты можешь знать?
– перебил он ее.
– Увидев ее здесь, я возненавидел ее всей душой!
– Это нормальная человеческая реакция.
– Но прежде у меня еще никогда не возникало такого чувства!
– Это вполне объяснимо. У тебя были на то все основания.
– Не пытайся оправдать меня, - тихо проговорил он.
– Дебора больная, и она нуждается во мне, как любой другой из моих пациентов. Как врач, я не вправе позволять эмоциям брать верх над собой.