Любовь и долг
Шрифт:
– Вы ведь не уедете, правда? – Ей было стыдно, что она умоляет его, но она ничего не могла с собой поделать. – Не уезжайте, прошу вас. Пожалуйста!
– Я подожду, пока вы успокоитесь. Идите и отдохните. А потом мы поговорим. Обещаю.
Дезирэ кивнула и послушно последовала за служанкой. Оказавшись одна в комнате, она дала волю слезам и плакала до тех пор, пока не уснула.
Проснулась она, когда уже стемнело.
Пора было решать, что же делать дальше.
В Бургосе она не останется, но и в Мадрид ехать было незачем. Она вернется
Но в старом замке каждая комната будет напоминать об Этьене!
Дезирэ всхлипнула, однако тут же взяла себя в руки. Дедушка всегда учил ее, что плачут только слабовольные слюнтяи, а ей придется найти в себе силы, чтобы жить дальше.
Неужели весь этот кошмар ей не приснился? Она поверила Наполеону, который утверждал, что Испания завоевана. А оказалось, что партизаны настолько в себе уверены, что осмелились напасть на французский патруль.
Как она их ненавидит!
Однако слепая ярость ей не поможет, наконец, опомнилась она. Надо хорошенько подумать.
В дверь постучали. Жена хозяина гостиницы принесла кофе.
– Дон Рафаэль приказал принести вам это, – медленно, словно разговаривая с глупым ребенком, сказала она. – А потом просит вас спуститься к нему в малую гостиную. – Женщина зажгла свечи, налила в чашку кофе и удалилась.
Дезирэ выпила кофе и почувствовала себя лучше. Надо было попросить горячей воды, чтобы умыться, подумала она, но объясняться с хозяйкой было слишком утомительно. Она плеснула себе в лицо холодной водой, оставшейся в кувшине после утреннего умывания, и расчесала волосы. На переодевание уже не было времени. Она и так заставила Рафаэля слишком долго ждать.
Он стоял перед старинной картиной, висевшей над камином. Рафаэль резко обернулся. Он был так погружен в свои мысли, глядя невидящим взором на нарисованных на картине святых и ангелов, что не слышал шагов Дезирэ. – Добрый вечер, мадемуазель.
Она была очень бледна, а припухшие веки свидетельствовали о том, что она плакала.
– Добрый вечер, сеньор.
Она заметила, что он переоделся в ту самую поношенную кожаную куртку, которая была на нем в день их знакомства.
– Надеюсь, вы чувствуете себя немного лучше, – вежливо, но сдержанно осведомился он.
Дезирэ была рада этой сдержанности. Если бы он начал ей сочувствовать, она бы не выдержала.
– Простите, что задержала вас. Я не хотела… Он прервал ее жестом. Он знал, что не уедет из Бургоса, не удостоверившись, что она успокоилась.
– Вы уже подумали, как будете добираться домой? Я могу организовать охрану, если только вы согласитесь побыть здесь до моего возвращения. Приглашение моей тетушки, разумеется, остается в силе.
– Я не поеду домой, – возразила Дезирэ. Она вдруг поняла, что именно ей следует делать. Рафаэль посмотрел на нее в недоумении. – Я поеду в Мадрид.
– Господи! Да в своем ли вы уме?
– Я не понимаю, почему вы против?
– Зачем вам ехать в Мадрид?
– Затем, что я хочу узнать, как все случилось и что сделано, чтобы убийцы моего брата были наказаны.
Рафаэль чертыхнулся про себя, но понял, что ему не удастся ее отговорить. Он только спросил, есть ли у нее в Мадриде знакомые, у которых она могла бы остановиться.
– У Этьена есть… была квартира на улице Клавель. Думаю, никто не станет возражать, если я поселюсь там. В противном случае, – она с вызовом глянула на Рафаэля, – я обращусь к королю Жозефу. Я уверена, что он меня поддержит.
Ну конечно! Рафаэль нахмурился. Вчера он узнал из разговоров офицеров гарнизона, что полковник Этьен Фонтэн пользовался особой благосклонностью самого Наполеона. Так что у его сестры не будет недостатка в покровителях. Она может обратиться к начальнику гарнизона с просьбой предоставить ей вооруженную охрану до самого Мадрида.
– Даже если это и так, я считаю, что вам не следует оставаться в Испании.
Она понимала его беспокойство, но уже приняла решение.
– Мой долг добиться того, чтобы убийцы Этьена понесли наказание.
– Вы ничего не добьетесь. – Рафаэль говорил нарочито грубо, в надежде, что она образумится. – Партизаны прячутся в горах. Они знают каждый камень, каждый кустик и легко уходят от преследования. Послушайтесь моего совета и отправляйтесь домой.
– Нет!
Они долго молча смотрели друг на друга, а потом Дезирэ присела в глубоком реверансе и сказала:
– Прощайте, сеньор Веласко. Благодарю вас за доброту. Я постараюсь не забывать упоминать ваше имя в своих молитвах.
– Ступайте с богом! – Подавив безумное желание прижать ее к себе, он протянул руку. Но Дезирэ отшатнулась. – Вы не хотите пожать мне на прощание руку?
– Тот, кто убил моего брата, был испанцем!
– Вы ненавидите меня за то, что я испанец? – Рафаэль усмехнулся: по иронии судьбы, они поменялись ролями!
– Да, оказывается, и у меня есть предрассудки.
Рафаэль лишь проводил ее долгим взглядом.
Дом на улице Клавель оказался небольшим. Он был выкрашен в белый цвет, на двери висел начищенный до блеска медный молоток, а входная дверь вела в уютный холл с мраморным полом.
– Мне войти с вами, мадемуазель Фонтэн? – спросил месье Дюбек, один из секретарей короля Жозефа, посланный сопровождать ее в Мадрид.
– Благодарю вас, месье Дюбек, но я предпочла бы остаться одна.
– Как пожелаете, мадемуазель. Нанятые мною слуги уже приступили к работе. Надеюсь, они вам понравятся.
– Я в этом уверена, месье. – Дезирэ старалась быть вежливой, но ей не терпелось остаться одной.
Пообещав вернуться на днях, чтобы сопроводить ее во дворец, Дюбек поцеловал ей руку и удалился.
Дом напомнил ей маленький домик тети Каролины в Портсмуте – их первое с матерью убежище после бегства из Франции. Каролина, старшая сестра отца, встретила их приветливо. Она даже промолчала, когда Этьен вошел в ее маленькую гостиную прямо в заляпанных грязью башмаках, испачкав ковры.