Любовь и другие иностранные слова
Шрифт:
Кейт неохотно признает:
– Я… я не собиралась никому показывать письмо. Если бы ты меня не вынудила. Я просто хотела подержать его у себя, на всякий случай.
– Ну что ж, лучше тебе пересмотреть свой подход.
– Джози! Блин! – В приступе гнева Кейт выбегает из моей комнаты.
Как только я остаюсь одна, я включаю компьютер и до колик смеюсь над фото, уткнув лицо в подушку: не хочу будить родителей. Я сначала не заметила, но Кейт – ох, спасибо тебе, Кейт! – не просто сидит на толчке, а еще и ковыряет в носу. Где-то в глубине души
О святые небеса! Если можно потянуть мышцу от смеха, то мне понадобится шейный ортез.
К завтраку я начинаю чувствовать усталость. Я слишком утомлена, чтобы возиться с хлопьями, и вместо этого намазываю маслом тост. Мама интересуется, все ли у меня в порядке.
– Просто устала, – отвечаю я. – Плохо спалось. Слишком много мыслей.
– Расскажешь?
– Папа и так заставляет меня писать о своих мыслях.
– Помогает?
– Это очень непросто.
– Ага, – говорит мама и вытирает за мной крошки. – Значит, помогает.
Но я так не думаю. Раньше – ну, пару раз – я чувствовала облегчение, как будто сам процесс делал мои чувства законными. А теперь, по той же причине, мне кажется, что проблемы мои становится серьезней и тяжелей, становятся совершенно невыносимыми. И, если не считать письма, я так ничего и не пишу про Итана. Потому что если напишу, это тоже станет серьезней, тяжелей и невыносимей.
Я падаю на заднее сиденье машины Стью и ворчу «С добрым утром».
– Засиделась допоздна?
– Плохо спалось.
– Заметно, даже сквозь твои очки, – говорит Софи.
– Софи, – негромко предупреждает ее Стью.
– А что? Правда же заметно, – она достает из рюкзака тюбик консилера и подробно объясняет мне, как и куда его наносить.
Когда она выходит, я выдавливаю каплю липкой жидкости себе на пальцы, вздрагивая от того, какая она вязкая, и даю себе обещание всю жизнь ложиться рано, если это – единственный способ скрыть круги под глазами.
Я с ужасом жду момента, когда придется войти в класс. Даже Итана мне видеть не хочется: просто смотрю на него разок, чтобы не показаться невежливой. Мне отчего-то кажется, что он знает про мое письмо. Стоит ему на меня посмотреть, и он все поймет, поймет, что я к нему чувствую. Написав письмо, которое сейчас хранится у Кейт, я каким-то образом лишила себя защиты.
Он знает.
Все знают.
– Джози, с тобой все хорошо? – спрашивает он, когда я сажусь на свое место.
– Просто устала, – отвечаю я и делаю вид, что страшно занята книгами, папками и ручками, и больше я на него не смотрю.
После пары я стремительно выбегаю из аудитории. Впервые за все время Стью приходится догонять: он настигает меня в нескольких домах от Фэйр-Граундс и хватает меня за локоть, чтобы я притормозила:
– Так, а теперь рассказывай, что случилось.
– Мы вчера вечером поругались с Кейт. Мне надо подумать.
– И это все?
– Мы сильно поругались.
– Из-за свадьбы?
– Не
– Расскажешь?
– Только хуже будет, – раздраженно говорю я, а потом вздыхаю. – Прости.
– Джози, что происходит? – Он кладет мне ладонь на руку и обеспокоенно заглядывает в глаза.
Мы остановились рядом с Фэйр-Граундс. Я нервно озираюсь по сторонам.
– Мне надоело это место. Давай пойдем к Джулиане? – Так называется другая кофейня, не такая популярная. До нее идти через дорогу и направо.
– Конечно. Только не ори на меня, когда я буду спрашивать, все ли у тебя в порядке.
– Прости. – Я вяло улыбаюсь, и мы отправляемся в путь. – Я правда не выспалась. Совсем почти не спала.
– Почему?
– Мы с Кейт ужасно поругались. Ужасно. И она… я вообще перестала ее понимать.
– Почему ты так говоришь?
– А я тебе скажу почему. Потому что Джеффри Стивен Брилл ее меняет. Она делает все, что он скажет. Ужасно бесит. Знак остановки, – я делаю тот самый жест рукой. – Спагетти. Меры безопасности. И Кейт на все это соглашается.
– Как говорится во многих песнях, «любовь все меняет».
– По-твоему, это хорошее объяснение?
– Я вообще не совсем понимаю, о чем мы говорим.
– О Кейт.
– Не о Джоффе и мерах безопасности?
– О Кейт.
– Так, а что общего у нее со знаком остановки и спагетти?
– А что общего у нее с текстами песен?
– Джози, – Стью драматически пожимает плечами. – Мне нужны субтитры. Или примечания.
Я выдыхаю (понятия не имела, что задерживала дыхание!) и спрашиваю:
– Может, сигнальные флажки?
– Давай попробуем. Мне нужен флажок, который будет означать «Спасите меня от разговора с Джози. Вышлите дюжих парней в огромных шляпах».
– В огромных шляпах?
– По-моему, крутое послание для флажка.
– Итак, возвращаемся к Кейт.
– И проясняем ситуацию, – говорит он, и мы идем дальше.
– Я не знаю, что с ней делать. И с Джоффом. И со свадьбой. И со всем – ну, за исключением этих огромных синяков у меня под глазами.
– Да они почти незаметны.
– Ты вот заметил.
– Ну да, на самом деле громадные синячищи. – Он улыбается и смотрит на меня искоса, а потом пихает меня локтем. – Ты просто выглядишь немножко усталой. Но это ничего. Поспи днем, и, может, ситуация прояснится. Для всех нас.
– Спасибо, – отвечаю я, и оставшийся путь мы проходим пешком.
По дороге я размышляю о многочисленных романах Софи и об их неизбежных трагических финалах. Я размышляю о многочисленных романах Стью и о том, как они раз за разом выдыхаются. Я размышляю об идеальной гармонии, царящей между Россом и Мэгги. Я размышляю о том, как папа обнимал маму у раковины. Я вспоминаю о том, как Итан стоит у доски и объясняет что-то с видом эксперта. И я вспоминаю о том, как Кейт и Джофф готовили спагетти, и вот я уже думаю о том, что значит слово «любовь», и это чувство внезапно кажется мне громадным, неподъемным, пугающим.