Любовь и хоббиты

Иванов Иван

Урману вроде бы нравится моя сестра, которая, если помните, проявляет взаимный интерес к хоббиту. По-моему, она давно считает утконосого своей собственностью. Еще, как вы помните, Билльбундочка вздыхает по Синелицему, но покойник для нее что-то вроде рок-звезды: желанный, потому что далекий. В переносном смысле, конечно, нафига ей мертвяк с языком наружу? По мнению Билльки, мой друг нарочно делает вид, будто она пустое место. В отместку за не достойное джентльмена поведение девочка при любой возможности подшучивает над парнем.

Трудно сказать, ЧТО для него сестра, зато КАК Ури меняется при виде сломанных вещей! Покажите ему сломанный велосипед. Ури зависнет, а через час скажет что-нибудь вроде: «Давно хотел посмотреть, тут есть одна редкая втулка, попробую пристроить ее в моей экспериментальной модели сливного бачка…».

Или представьте, идете вы с гением по кварталу, решаете, где бы натырить плюшек, предлагаете варианты, зыркая на проносящихся хоббителок, и вдруг ЧТО-ТО СЛУЧАЕТСЯ. И ты понимаешь: разговор окончен, плюшки придется добывать самому. И все потому, что кто-то, какой-нибудь старый мохноногий огурец бросил на тротуаре сломанный телевизор или, не дай бог, холодильник! Взгляд Урмана падает на вещь, и переключатель в голове с утиным носом издает громкое… ТщщщЩелк!!! Урман произносит что-нибудь вроде: «Ух ты! А нифигассе!» или «Так, так, так…», а может «Ой, ой, ой! Что я вижу!!!». На этом слова кончаются и начинаются звуки.

Ури глубоко и страстно ДЫШИТ, СОПИТ, КРЯКАЕТ. Будь он собакой, пометил бы находку и рычал на каждого. Ури кряхтит и причмокивает, а иногда стонет. Делай он так при появлении Билльбунды, я бы первым предложил им пожениться, но при сестре он ничего такого не делает, в лучшем случае краснеет, и то, когда она выпивает его кефир месячной давности.

Дальше Ури выдергивает из кармана на коленке чистую тряпку, чтобы смахнуть пыль с находки. Но тряпка обычно в масле. Ури при всех стягивает с себя комбинезон (те самые «сто карманов» из ворованного брезента). Зеваки останавливаются, смотрят. Кто-то, наоборот, старается проскочить быстрее. Ури в трусах и майке, под утиным носом зубастый оскал чокнутого счастья, зрачки разбегаются. Вот и зрители разбегаются, а то мало ли – набросится. Буйный небось!

Урман снимает майку и тщательно вытирает пыль с находки. Мне обычно поручаются розыск тележки и остановка попутного транспорта. Попутный транспорт останавливаться не желает – валюсь на дорогу, бросаюсь к водителям, убеждаю: подвезти в ваших интересах. Унизительное занятие, но приходится ради дружбы…

Ури всегда грузит САМ, рвет пупок, пыхтит. На любое предложение помочь отмахивается – «знаю я, как вы носите!» – и глядит со злостью, словно я представитель профсоюза грузчиков Вселенной и лично разбил телевизоры и холодильники, найденные им ранее. Надрываясь до слез, втаскивает холодильник в кузов, садится рядом, ругает водителя заранее, на всякий случай. Собираемся ехать. Ури раздает указания: водителю запрещает двигаться быстрее пешеходов, а мне поручает бежать перед кабиной с красным флажком – нормально, да?Я забрасываю забытый комбинезон в кузов, бегу в кабину, вижу разозленного водителя, тот крутит пальцем у виска, орет шепотом, что хватит с него флажков, мол, убирайтесь вон!

Я улыбаюсь и также шепотом объясняю, что, мол, парень переутомился, трудный период в жизни, войдите в положение… Закрываю дверь, трогаемся, и вдруг ЭТОТ, в кузове, уже барабанит по крыше кабины, требует остановки.

Слишком быстро, видите ли, срочно снижайте скорость!

Водитель психует окончательно, выскакивает и велит нам убираться подобру-поздорову, но и Урман горазд лаяться, плюется метко, холодильник не отпускает.

Я выбегаю, судорожно чешу в затылке, залезаем с заплеванным водилой в кузов и пытаемся оторвать безумца от холодильника. Иногда помогают прохожие, но чаще словами.

Урман обычно встречает нас, размахивая случайно подобранным разводным ключом с открытым зевом, но чаще он просто мычит, обнимая КЛАД, и мотает головой, словно храбрый солдат под пытками.

В конце концов водитель сдается, и Урман со своей «драгоценностью» оказывается дома, и тогда запираются все двери от калитки до туалета, и в течение суток ни одна душа не имеет права лезть в нору изобретателя. Кто рискнет – пожалеет.

– Ну, так что, идиотская футболка или ящик пельменей? – спросил Урман.

Мы стояли в темноте, зная, что окружены небоскребами коробок с пищевыми припасами. Урман целился в мое лицо шпионским фонариком, похожим на сигару.

– Эй, Билль, хорош так громко чавкать, гиппопотам и то тише жрет! – нарочито грубо высказался он. Странные у них отношения, вроде нравятся друг другу, а взять и прямо признаться не могут, хотя Ури, конечно, тормозит больше.

Может, думает, разозлюсь? Дружбу нашу бережет? Так и хочется сказать: «Да всё в поряде, братан! Вот разберусь с гномопырьским укусом, и тогда по душам на любую тему, а сейчас извини, другие заботы».

На мгновение стало тихо, но сеструха назло зачавкала еще громче. Вечно съедает самое вкусное, и слова ей не скажи – она, видите ли, млад-ша-я и де-воч-ка, и поди найди, чем возразить!

– Это твои пельмени для идиотов, – громко прошептал я, выхватил фонарик и направил свет на тарелку. Билль сидела на полу по-турецки и тщательно вылизывала то, что должно было достаться мне. Мы с Урманом приуныли, как опоздавшие на последнюю косимческую электричку.

Я первым взял себя в руки, прицелился фонариком Урману в глаз и заявил:

– Между прочим, кое-кто прошел тренировочное задание и теперь на хорошем счету у шефа, ясно? А кое-кто, не будем тыкать пальцем, проиграл и обязан выполнить обещанное! Уговор дороже денег!

– Сссстранно… – обиженно-растерянно выдавил мой утконосый товарищ. – По теории вероятности шансов у тебя было ноль целых восемь тысяч триста сорок пять в двенадцатой степени минус число игрек, могу показать расчет…

– Какой расчет?!! – (чтоб он формулами поперхнулся!) – Толку-то? Я – ТУТ, жив, здоров, не кашляю, хотя, чтоб ты знал, я целые сутки сносил холод, голод и боролся с чудовищами! – вру, как последнее трепло, и кому! Корешу, родной сестре! – Решено, чувак, будешь, как миленький, носить футболку с Алиной ровно месяц от сих до сих!

В моей норе, в одном надежном месте лежит десятка три футболок со словами «Алина sexy» сзади и спереди. Иногда я достаю их, развешиваю на стулья, выкладываю на диван, стелю на пол и думаю, а какого Сарумана я их столько украл? Кто их будет носить? Все тряпки человеческого размера, со стразами, мне для тайного фетиша хватило бы и одной!!!

– Я расскажу бабуле, – бросила из темноты Билльбунда, – как ты мотался по морозу без шарфика!

(Вот куда она вечно лезет, а? Неужели бабушка ей приплачивает?)