Любовь и кабачковые оладьи
Шрифт:
— Это мы сейчас уберем… я уберу. Хочешь, картошку пожарю? Я умею.
— Ну, мы, наверное, поедем, — Колька подхватил Леру за талию. — Завтра увидимся, — и он потащил жену к выходу.
— Вы извините нас, — покраснела Лера, бросая робкий взгляд на Марину.
— Да ничего, — устало проговорила Марина.
Колоритная пара скрылась за дверью, без конца целуясь и обжимаясь, супруги пошли к калитке, волоча за собой привычный ко всему чемодан.
— И вот так у них всегда, — снисходительно улыбнулся им в след Андрей.
— Я тоже, пожалуй, поеду, — тихо произнесла
— Как поеду?! В смысле — поеду? — опешил Андрюха.
— Домой поеду. Я тебе телефон оставлю, если из полиции новости будут, ты мне сообщишь, — она перешагнула через суп. Подбородок подрагивал, нижняя губа прикушена, нос хлюпает, еще чуть-чуть, и девушка разрыдается.
— Марин, ну, ты чего? — одним прыжком догнал ее и бережно прижал к себе Андрей. — Мариш, не надо уезжать! Да я тебя не пущу, глупости какие!
— А если бы она мне эту кастрюлю на голову вылила? — в глазах Марины стоял ужас.
— Да, ну нет, Лерка на криминал не способна, только шумит. Проверено уже.
— Андрей, если бы не милый Степа, я решила бы, что у тебя все друзья с приветом.
— У меня все остальные друзья адекватные. Вот ты не хочешь на свадьбу идти, а то бы увидела, что и Юрец и Витька, и Жанка совсем другие. Ну мы все разные.
Марина молчала. Вот еще одна ее нехорошая черта — обидится и молчит, и не пробьешься.
— Пойдем сегодня за ежевикой, я не против, — решился на широкий жест Андрей. Собирательство откровенно было не его любимое занятие, рыбалка — да, а ползать в жару по лесу, собирая эти малюсенькие ягодки — удовольствие для пенсионеров, ну надо же Маринке помочь стресс снять. Он вообще парень сотканный из благородства. — Мир?
— Мир, — кисло улыбнулась она. — И ты обещал убрать.
— Что и картошку жарить? — вздохнул Андрюха, уже жалея, что как-то переборщил с обещаниями.
— Не надо, я борщ сварю.
А жизнь-то налаживается…
9
Знойный день в сосновом бору — то еще приключение. Конечно, не открытый солнцепек, но и прохладным уголком его не назовешь. Горячие сосновые стволы, впитывают летний жар и работают как микропечки, а наполненный эфирными маслами воздух, что после дождика так головокружительно пахнет, теперь становится удушливым и тяжелым, он буквально наваливается на тебя, давит до головокружения. А если добавить паутину, ломающиеся под ногами ветки, с торчащими сучками (того и гляди или кроссовок порвешь, или ногу пропорешь), а также всякая «насекомистая» живность, норовящая залезть в нос, то вырисовывается совсем уж безрадостная картина.
Андрей уныло брел по тропинке, размахивая пустой пластиковой бутылкой из-под вылаканного вчера пива.
— Наберем бутылочку, и домой, — весело тараторила Марина. — Потом вот здесь горлышко отрежем и ягоды в миску вытряхнем. Ты не волнуйся, мы варенье варить в этот раз не будем, так поедим, ну и заморозим немного. А хорошо здесь, да?
В джинсах и Андрюхиной рубахе с длинными рукавами девушка должна была упариться и изнывать от зноя. Вот он, Андрей, если бы послушался Маринкиного совета, и напялил вместо шорт джинсы, точно бы угорел. А она ничего, порхает. То травинку какую-то рассматривает, то завизжит радостно: «Смотри, ящерица, ящерица! Зелененькая!» Ну, как ребенок, честное слово.
— А можно полбаклажки нарвать, я эту ежевику не очень люблю, косточки все время в зубах застревают, — Андрей тряхнул показавшейся огромной бутылищей.
— Можно и половину, — как-то подозрительно легко согласилась Марина.
«Понятно, рвать до упора будем. Еще и за второй может послать».
Вот и ежевичник — сизые плети разметались у подножия деревьев, выставляя на показ гроздья черных ягод. «Это не ежевика, это колючая проволока какая-то!» И основания листочков, и тонкие стволы, и даже ножки, к которым крепились ягоды, были утыканы мелкими колючими шипами. «Жесть!»
— А ягод сколько! Смотри, никто не рвал, — обрадовалась Марина.
— Да кому эта дрянь колючая нужна, — Андрей тоскливо посмотрел на свои голые ноги.
— Вот тебе кружка, ты здесь с краю обрывай, а я с бутылкой вглубь полезла, там больше. Нарвешь полную, зови.
И Марина, бережно отслоняя ветки, просочилась за колючую стену. Теперь только мелькала ее голова в голубой косынке. Андрей сорвал одну ягодку, бросил на дно кружки. Ох, какой ничтожной песчинкой показалась она в этом бездонном пространстве.
— А я вот свидетельницей на свадьбе еще ни разу не была, — подала голос из кустов Марина. — Весело, наверное.
— Чего там веселого, за невестой фату таскать? — буркнул Андрей и тут же уколол палец о жесткую колючку. «Издевательство какое-то», — приложил он к губам маленькую ранку.
— А свидетели разные смешные конкурсы выполняют, особенно при выкупе. Там свидетель торговаться должен, чтобы жениха к невесте пропустили. Вот у дяди Славы на свадьбе…
— Жанка сказала, — перебил ее Андрей, — ничего такого не будет, приедем, в машину посадим и в ЗАГС.
— А когда в кафе гуляли, — упоенно продолжала Марина, — свидетельницу со свидетелем вальс заставили танцевать, а они пьяные раскружились и упали, бедненькие, смешно так было.
«Да она издевается!»
— Не собираюсь я никакие вальсы танцевать, я даже калинку-малинку не смогу.
— Ой, а у Наташки, это подружка моя, под Богучаром, свидетельнице ведущая приказала яйцо из одной штанины свидетеля в другую перекатить, а она ширинку стала расстегивать, представляешь…
— У Вити с Жанной будет интеллигентная городская свадьба — без вальсов и яиц! — вконец разозлился Андрей.
— Ну-ну, потом расскажешь, — хихикнула Маринка, снова скрываясь в ежевичнике. Она мурлыкала какую-то песенку, явно получая удовольствие от процесса.
«Андрюша, ну, где твоя сообразительность, помрешь сейчас здесь, как раб на галерах? Как-то ее от этих ежевичных сборов нужно отвлечь, но так чтобы не обиделась. Думай, Андрюша, думай!» Андрей сорвал еще две ягодки, засунул в рот. Ничего так, сладенько. «Что нормальные девчонки любят делать в лесу? Правильно, фотографироваться! Селфи всякие у елок».