Любовь и месть
Шрифт:
— Маргарет, твоя свадьба состоится, как запланировано. — Голос Дугалда звучал устало и печально. Возможно, он понял, что поспешил обвинить Шиину. Но уже было поздно менять что-либо. — Шиина покинет Тауэр Эск, — как бы смирившись, сказал он.
Отказываясь поверить услышанному, девушка была не в силах отвести от отца взгляд. В глазах Шиины отразился охвативший ее ужас. Изгнание? Ее отсылают далеко от дома и семьи?
— "Не смотри на меня так, Шиина, — хрипло сказал Дугалд. — Ты это заслужила.
— Куда я должна буду уехать? — Спазм сжал ее горло.
— Ты поедешь к своей тетушке в Абердин.
Женский
Шиина выбежала из зала, не желая, чтобы кто-нибудь заметил ее слезы. К счастью, никто не последовал за ней, и она успела осушить глаза, прежде чем подошла к комнате Найала. Он еще спал. Она помедлила минуту, стараясь собраться с мыслями. Наконец она присела на краешек кровати и сказала:
— Найал, проснись и выслушай меня внимательно, пока сюда не вошел кто-нибудь.
Он проснулся. Ее серьезность встревожила его, и он сел. Брат посмотрел на нее и сразу же понял, что произошло.
— Уже подняли тревогу? — начал было он. — Им уже известно, что он сбежал?
— Да, они знают, — упавшим голосом ответила она.
Он сразу стал оправдываться.
— Я был вынужден это сделать, Шиина! Мак-Киннон угрожал, что, если его заставят жениться на тебе, он будет избивать и насиловать тебя и заставит страдать до конца твоих дней!
— Господи, помилуй! — Шиина была в ужасе. Это еще хуже, чем она предполагала.
— Понимаешь, я был вынужден его выпустить, так как он не поддавался ни на какие убеждения и разумные доводы. Он был просто в ярости. Он сказал, что нельзя заставить Мак-Киннона делать что-либо против его воли и потом не поплатиться за это. Для него неважно, что это не твоя вина. Он клялся, что превратит твою жизнь в сплошные страдания и мучения, Шиина.
— В таком случае я вдвойне благодарна тебе, Найал, — нежно сказала Шиина.
— Благодарна? Ты не сердишься?
— Я знаю, что ты это сделал ради меня. И я, конечно же, благодарна. И я не хочу, чтобы ты слишком переживал, когда я скажу тебе, что… я взяла вину на себя.
— Ты? Но ведь Мак-Донау…
— За ним следили, Найал, — объяснила Шиина. — Они знают, что это сделал не он. Вильяму удалось убедить отца, что виновата я.
— Но Шиина…
Она подняла руку, останавливая его.
— Послушай меня. Не все так уж плохо, как ты думаешь. Мак-Донау расторг помолвку, и мне не нужно выходить за него замуж, меня не отдадут и Мак-Киннону. — Она усмехнулась, подумав, что ее положение в какой-то степени улучшилось. — В наказание меня отсылают из дома, Найал, отправляют к тетушке Эрминии в Абердин. Это не так уж плохо. Лучше поехать туда, чем идти замуж!
— Ты станешь монахиней?
— Отец ничего про это не сказал, так что не беспокойся. К тому же я много лет не видела нашу тетушку. Это даже приятная перемена, и мне не нужно волноваться, по крайней мере какое-то время, что меня будут заставлять идти замуж. Честное слово, Найал, я совсем не чувствую себя несчастной.
— Но ты вернешься?
— Отец очень разгневан, поэтому сейчас я ничего не могу сказать. Но даже если меня заставят стать монахиней, я думаю, это все же лучше, чем брак без любви.
— Не говори, что ты так думаешь, Шиина.
— Да, я так думаю. Наши родители не любили друг друга. Ты никогда не видел их вместе, но я-то хорошо помню. Без любви я лучше никогда не выйду замуж.
— Я поговорю с отцом.
— И не думай! — резко оборвала она его. — Если я останусь здесь, он опять найдет мне какого-нибудь жениха. Я уезжаю, Найал, и даже не пытайся этому помешать. И ты также никогда не должен признаваться в том, что сделал, понимаешь? Ты обещаешь мне это?
Нехотя он кивнул. Найал не ожидал, что все закончится таким образом. Но события развивались своим чередом, помимо его воли. Все уже было решено. Он действовал, поддавшись внутреннему порыву, потому что любил свою сестру.
— Я скоро приеду навестить тебя, — сказал он.
— Если отец тебе позволит, я буду очень рада. — Девушка слегка улыбнулась.
Неожиданно Найал обнял ее, по его щекам струились слезы.
— О, Шиина, прости меня!
— Успокойся, мой дорогой. Ты ни в чем не виноват. И не волнуйся, у меня все будет хорошо в Абердине. Я еще никогда не ездила так далеко на север, мне очень хочется поехать. К лучшему, что отец и я расстанемся, по крайней мере, на какое-то время. Я бы не смогла сейчас с ним жить в одном замке.
Глава 9
Абердин, находящийся почти в пятидесяти милях от дома, был для нее как незнакомая страна. Это многолюдный и грязный город, где, идя по улице, можно каждую минуту ожидать, что тебе на голову выльют ночной горшок или помои. Но в Абердине процветала торговля, шумела гавань и всюду было множество искусных ремесленников. Жизнь здесь била ключом.
Первые несколько дней Шиина изучала город. Виды и достопримечательности Абердина были великолепны — аббатство, университет, самые различные магазины, но вскоре девушка стала меньше бродить по улицам. Ведь в городе слишком много горцев, жителей Горной Шотландии. Их довольно легко отличить, так как их ноги оставались неприкрытыми между наброшенной сверху клетчатой накидкой и сапогами. Городские жители Нижней Шотландии носили рейтузы или широкие бриджи с чулками. Крестьяне Нижней Шотландии носили брюки.
Шиина стала избегать бродить по городу не только из-за устрашающих ее горцев, но также из-за нескончаемого потока нищих, на которых она натыкалась буквально на каждом углу. Абердин был буквально наводнен бедняками, часть из них пыталась здесь найти работу, а другие были профессиональными нищими.
Каждое утро Шиина покидала аскетично обставленные комнаты монастыря, где жила ее тетушка, и направлялась пешком к богадельне, которая расположилась в полуразрушенном каменном здании. Будучи благотворительным заведением, она находилась всего в нескольких кварталах от монастыря. Первоначально дом должен был служить местом отдыха для усталых путников, где они могли бы получить горячий обед и чистую кровать на ночь или пару ночей, пока подыскивали себе работу. Но постепенно заведение стало как бы ночлежкой для нищих и бродяг. Это был совсем маленький домик, вмещающий не более десяти коек. Так как существовало правило, что оставаться в нем можно лишь на одну-две ночи, здесь постоянно менялись постояльцы.