Любовь и ненависть
Шрифт:
– Ну не будь такой жестокой, Ирина... Разреши мне
звонить тебе... на работу, - уже умолял он.
– Нет. Прошу тебя и заверяю - все будет бесполезно.
Говорить нам не о чем. Прошлое я выбросила из памяти и
сердца. У меня есть настоящее, которым я довольна, и есть
вера в будущее.
– Вот о нем, о будущем, мы и поговорим.
– Нет!
– уже с беспощадной непреклонностью сказала я и
встала, пожелав ему и растерявшемуся Ларионову
хорошего.
Уже на улице Василий сказал:
– Насколько я понял, это свидание с бывшим супругом
организовал Аристарх и без твоего на то согласия.
– Твой Аристарх - негодяй, - с холодной злобой
проговорила я и, взяв Василия под руку, добавила: - И больше
об этом не будем. Ни единого слова. Ничего не было - ни
концерта, ни банкета. Хорошо?
– Согласен. Я сегодня добрый, послушный, со всем
согласный. Один из тех, из которых веревки вьют.
Я прыснула со смеху, как девчонка.
– Ты что?
– удивленно спросил он.
– Вспомнила, как ты разговаривал с Маратом: ничего
себе веревка.
– Ни единого слова. Ничего не было, - напомнил он,
повторяя мои слова. И вдруг остановился на углу площади
Маяковского и улицы Горького у входа в метро. Посмотрел на
часы, вдохнул глубоко воздух, проговорил: - Весенние запахи.
А может, пешочком пройдем до Белорусского?
– И дальше. До "Динамо". А там я одна поеду - ты не
провожай.
Мы пошли по улице Горького, уже давно начисто
освободившейся от снега. В воздухе бродил хмельной апрель.
Точно угадывая мои мысли, Василий произнес с тихой грустью:
– Идет коварная мучительница моя - весна. Я боюсь ее,
понимаешь, Ирина, боюсь весны. Она нагоняет на меня такую
разъедающую душу тоску, от которой не знаешь, куда
деваться. Ну просто... жить не хочется.
Странное признание, и я сказала без лишних слов:
– Жениться тебе нужно.
– Зачем?
– спросил он, замедляя шаг, будто раздумывая
над моими словами.
– Чтоб не бояться весны... И хотеть жить. Всегда и
особенно весной, когда возобновляется жизнь природы.
– Природа живет вечно. И зимой - тоже. Только формы
меняет, - начал он, должно быть, чтобы увести разговор. Но я
заупрямилась:
– Ты не уходи от темы. Скажи, почему не женишься?
– Ты задала сложный вопрос. Сегодня мне не хочется на
него отвечать.
– Ответ деликатного свойства? - довольно прозрачно
намекнула я, не боясь задеть его мужское самолюбие.
Он весело рассмеялся, потом ответил с простодушием:
– Совсем не
нравственная, что ли, и сугубо личная. Предрассудок. Я еще
не встречал женщины, в которую мог бы поверить. Навсегда...
Нет, я объясню как-нибудь в другой раз. Сегодня нет
настроения. Вернее, не хочется портить хороший вечер.
– А Дина?
– не утерпела все же я.
– Что Дина?
– У тебя с ней...
И снова беспечный мальчишеский смешок. Но он
оборвал его как-то сразу, вдруг, проговорив лениво:
– Ты, наверно, слышала сплетню о наших с ней связях.
Даже анонимка была в горкоме о романе врача Шустова и
старшей сестры Шахмагоновой. Глупая выдумка. Хотя я мог бы
ею увлечься. Дина умеет очаровывать. А потом понял, что и
она ничем не отличается от тысяч таких же... Вовремя
остановился. Победил в себе минутную слабость. В этом есть
что-то приятное - побеждать самого себя. Ты не находишь?
Я не знала, что отвечать. И вообще, мне хотелось
говорить о чем-то другом. Но не словами. Как обидно, что
люди не могут обмениваться друг с другом мыслями и
чувствами, которые не способны выразить слова. Он опять
стал задумчиво-грустным и сосредоточенно молчал. Я
попыталась догадаться о причине:
– Ты думаешь о Семенове?
– Разве в нем дело?
– ответил он с горечью.
– Семенов -
ничтожество. Самое неприятное, что он против меня райком
настраивает. Я ведь дважды был сегодня в райкоме. Первый
раз позвонили - срочно в райком, к первому секретарю
товарищу Армянову. Я человек военный, дисциплинированный,
понимаю слово "срочно" в буквальном смысле. Захожу в
приемную, представляюсь секретарше и прошу доложить
товарищу Армянову. Доложила. Сказала: просил подождать.
Сижу. От скуки болтаю с секретаршей. Молоденькая девчонка,
очевидно, попала сюда после окончания средней школы.
Чинит карандаши лезвием безопасной бритвы. Целая коробка
карандашей. Спрашиваю: "Зачем так много?" - "Бюро райкома
будет. Для членов бюро".
– "Понятно. И странно, - говорю, -
вчера ракету к Марсу запустили, а вы карандаши вручную
чините. Есть же для этого специальные машинки, вроде
мясорубки". Смеется. "А вообще, - говорю, - нужны ли эти
карандаши? У каждого свой найдется".
– "А что я тогда буду
делать?" И опять смеется. Забавная такая девчонка. Однако
жду четверть часа, полчаса, час. Прошу секретаршу напомнить