Любовь и ненависть
Шрифт:
догадывалась, что не Эльза и Луиджи, которых я услышу через
два часа, привели меня в такое волнение, а то, что я иду на
концерт с Василием. И я торопливо искала оправдание такой
мысли: да это даже хорошо, что Василий идет сегодня на
концерт, именно сегодня, когда так нужна ему душевная
разрядка после всего, что свалилось на его голову. Я не просто
сочувствовала ему. Я восхищалась его выдержкой, терпением,
силой воли. Какие же нужно
сорваться, не слечь, а работать, работать творчески, с полным
накалом мысли, заставить себя даже в такой обстановке
сосредоточиться. Вот даже сегодня, когда клиника охвачена
была штормом, он нашел время зайти к нам в лабораторию и
поинтересоваться первыми результатами одного очень
смелого опыта, который мы с Похлебкиным проводили по его
заданию. Похлебкин немного сбивчиво от волнения
докладывал первые наблюдения, довольно любопытные и
многообещающие. Василий слушал сосредоточенно,
высказывая свои замечания, и меня радовало, что мысли его
по-прежнему ясны. Вдруг глаза его загорелись, и он сказал
несколько приподнятым, обрадованным голосом:
– Товарищи, други мой! Спокойно... Спокойно. Вы
понимаете, что все это значит, к чему мы подошли?.. - Он
смотрел то на меня, то на Похлебкина радостным взглядом.
–
Вот здесь-то, кажется мне, и заключен тот ларчик, который
открывается совсем просто. А? Вы не согласны со мной, Петр
Высокий?
– По-моему, Василий Алексеевич... - забормотал
Похлебкин, подобострастно глядя на Шустова, - мы находимся
на пороге...
– Молчите, - прервал его Шустов. - Спокойствие,
хладнокровие. Никаких эмоций. Только терпение и труд...
Домой я пришла взволнованная. Достала из шифоньера
все мои платья и долго не могла сделать выбор: мне хотелось
надеть самое лучшее. Мама, кажется, это заметила - о, наши
мамы, все видят и все замечают - и сказала мне:
– Ты сегодня хорошо выглядишь. Совсем девчонка, как в
день окончания института. Помнишь?
О да, именно такой я хочу выглядеть сегодня, как в
выпускной вечер. Это было так давно. Целая вечность. Я
посмотрела в зеркало и увидала горящее огнем лицо и глаза с
необыкновенным блеском. Я действительно была словно
помолодевшая. Вспомнила недавний комплимент Василия по
моему адресу:
– Нестареющая.
Одно слово, а сколько в нем приятного. Когда я надела
черное платье с белым горностаевым воротничком, Катюша
вдруг сказала:
– Мамочка, ты самая-самая красивая.
Я взглянула на свою дочурку
необъяснимая неловкость поселилась во мне, такое
ощущение, точно меня подозревают в чем-то недостойном? А
тут еще мама напомнила не без тайного смысла:
– Ты Андрея предупредила?
– Нет. Сейчас позвоню, - ответила я со странной
раздражительностью, которой даже сама потом застыдилась.
Андрей отнесся к моему сообщению вполне
доброжелательно: для ревности у него не было никаких
оснований.
В зал имени Чайковского я приехала за полчаса до
начала и сразу пошла бродить по полукруглому фойе в
надежде разыскать Василия. В моем взбаламученном мозгу с
приятной навязчивостью звучало сказанное им одно слово:
"нестареющая". Теперь оно приобретало, как мне казалось,
какой-то глубокий и тайный смысл. Нестареющая...
Беспокойным и в то же время рассеянным взглядом я шарила
по фойе, то и дело натыкаясь на любопытные взгляды женщин
и еще чаще на нескромные взгляды мужчин. Поглощенная
одним-единственным желанием - поскорей увидеть Василия, -
я никого и ничего не замечала. Неожиданно возле меня
оказался с улыбкой во все лицо Ларионов.
Спросив о Василии, он тотчас же достал два
пригласительных билета на банкет, который сразу после
концерта устраивался в честь знаменитых артистов тут же в
буфетном зале.
– Что вы за человек, Аристарх Иванович. Вы в самом
деле все можете, - сказала я, поблагодарив его за билеты.
– Но
с какой стати мы - на банкет? Кто нас приглашает?
– Я, - сверкая глазками, заулыбался Ларионов.
– А разве
вам не интересно посмотреть мировых знаменитостей за
рюмкой вина, так сказать, в узком кругу?
– Ну, разумеется, любопытно. Только, право, я не знаю...
Как к этому отнесется Василий Алексеевич.
– Я уверен, что положительно, - оживленно подхватил
Аристарх Иванович.
– А потом... потом он должен считаться с
вашим желанием, предупреждать и исполнять все ваши
капризы. Я завидую ему. . Вот он, легок на помине.
– И, уже
обращаясь к подошедшему Шустову, заговорил, чтобы
опередить меня: - Ну и дама у тебя, Василий Алексеевич. Верх
скромности. Я дал ей для вас два билета на банкет после
концерта, так она знаешь что сказала? С большим, так сказать,
удовольствием, да вот как на это, мол, посмотрит Василий
Алексеевич.
– Вы все извратили, Аристарх Иванович, - перебила я,