Любовь и ревность. Хроники
Шрифт:
– Что случилось?
Бэла уже немного понимала и говорила на абадзехском. Растерявшись, она всё так же сжимала букет. Тлетенай подняла меховой предмет и развернула его. Это оказалась заячья шкурка. Бэла подошла ближе и, увидев греческие буквы, выведенные углём на коже, стала читать: «Отец всё знает. От слов своих не отрекусь. Люблю тебя больше жизни». Горячим пламенем пронеслось по всему телу счастье. Она прижала к груди цветы и послание, закрывая глаза.
– Бэла? – Тлетенай пришла в ужас. Даха нет, а невеста тает как воск от чьих-то подарков. Неужели
Бэла, открыв глаза, отрицательно покачала головой и, приложив руку к сердцу, как смогла сказала на абадзехском:
– Нет Даха здесь! Аюб здесь! Аюб любит Бэлу!
– О, Ахын! Это плохо! – мурашки пробежали по спине Тлетенай. – Как же Дах? Он любит тебя!
– Бэла не любит Даха! – её глаза сверкнули. – Дах много боли!
Тлетенай притянула Бэлу к себе, и та зарыдала на её плече.
Долго ещё она успокаивала девочку, гладила её по волосам, жалела. Наконец-то, Бэла смогла поделиться с живой душой своей любовью. Ей стало легче. Невольно Тлетенай стала перед выбором, о котором Асерет Чак говорил Аюбу, слушать своё сердце или разум. Чью сторону, какого брата принять? Она так любила и так сочувствовала этой хрупкой девушке, что не могла просто сказать ей: «Дах твой жених – смирись с этим». К тому же волю судеб она знала о том, что от Бэлы жестоко скрывают правду о её отце и сестре.
Тлетенай нашла Аюба в конюшне. Он кормил своего коня дикими яблоками, о чём-то говоря с ним. Она окликнула его и позвала к себе. Подойдя, Аюб спросил:
– Что тебе, сестра?
– Это правда? – она протянула ему заячью шкуру. – Ты любишь Бэлу?
Щёки его покраснели. Он взял под руку Тлетенай, прошептав:
– Тише! Тише, сестра! Нас могут услышать!
– Как ты посмел ей признаться в этом! Как ты посмел предать своего брата!
– Прости! Я был не в силах сдерживаться! С первого дня нашей встречи я полюбил её! Долго боролся, долго лгал саму себе! Но я не могу!..
– Меня страшит не наш разговор, Аюб, не твоё откровение, а то, что сделает Дах с тобой! Он имеет на неё больше прав, чем ты! Он любит её!
– Ложь! Она для него трофей! Очередной источник славы!..
– Замолчи! Ты слеп! Он любит её! Я вижу это в его глазах, словах и поступках!
– Но она любит меня!
– И это правда! – выдохнула Тлетенай. – Именно поэтому я помогу тебе… вам!
– О чём ты, сестра?
– Я скажу тебе то, о чём не стоит говорить! Поклянись, что ты не выдашь меня!
– Конечно, сестра. – Аюб перекрестился. – Слово моё твёрже камня!
– Отец Бэлы мертв! Слухи о его здравии ложь! А сестру Бэлы держат в Хачецоко-хабле. Она станет свадебным подарком от Даха или предметом торга… ты понимаешь?
– Шакал! – глаза Аюба сверкнули гневом. – Он использовал меня! Веру Бэлы моим словам!
– Пойми, Аюб, у вас только один выход – бежать! Но она не бросит свою сестру…
– Что же мне делать?
– Сядь на коня и скачи в Хачецоко-хабль к дому Есхота. Хитростью забери её сестру и возвращайся. Прикрепи эту заячью шкуру на ветке груши, под которой мы в детстве вешали качели, так я буду знать, что вы вернулись, и выведу на рассвете Бэлу. А потом вы исчезните. Скажи только место встречи, я передам ей.
– Скажи, что буду ждать у Шхагуаше – она поймёт! Спасибо, сестра!
Разговор с отцом после своего возвращения Дах воспринял очень тяжело. В его голове выли голодные волки, чёрные вороны драли горло: «Как он мог! Брат! Высмеял его перед всей семьёй! Унизил! Плюнул прямо в лицо!» Отец молча наблюдал, как его сын крушил кунацкую, срывая шкуры со стен, переворачивая столы и скамейки. Наконец он выпустил пар и сел рядом.
– Ты дал мне клятву, сын, помни о ней! – Асерет Чак похлопал по бедру сына, – Твой кинжал останется в ножнах?
– Да, отец! – Дах ревел как медведь. – Я не стану убивать его…
– Пойми, это ещё больший позор для нас.
– Где он? Я хочу поговорить с ним! Весь аул как улей уже жужжит, какой плохой Дах, заставляет девочку силой жениться, какой хороший Аюб, как они друг другу подходят!..
– Тебе лучше остыть. Горячий язык смертелен для чести. К тому же твой брат пропал, его нигде не могут найти…
– Трус! Сидит где-нибудь в кустах!
– Он признался в своих чувствах перед Бэлой и передо мной. Трус не смог бы этого сделать! Наверное, он решил на время покинуть нас, чтобы всё стало на свои места.
– Лучше бы это было правдой!
– Тебе это на руку. Если он не появится до свадьбы, Бэлу будет легко убедить, что он бросил её, и она вынуждено согласиться.
– Тогда свадьбу надо ускорить!
В тусклом свете очага Тлетенай продолжала возиться над свадебным нарядом Бэлы, которая не отрывала глаз от подаренных Аюбом цветов, летала в своих мечтах.
– Дах очень зол! – стараясь тихо говорить, пробубнила Тлетенай. – Слава Ахын, отец вразумил его и взял клятву не убивать Аюба.
– Аюб когда дом? – Бэла многого не понимала из её слов, зачастую улавливая только смысл. Да и сама говорила с трудом.
– Знак! Когда будет знак! Тогда я тебя к нему отпущу. К Шхагуаше. Только тсссс! Никому!
– Спасибо! Я тебя люблю! – Бэла потянулась, чтобы обнять Тлетенай.
– Осторожно, осторожно! Иголка!
Запыхавшийся пшитль Мос осторожно прокрался к кунацкой, где ночевал Асерет Дах. И негромко, постучав три раза в дубовую дверь, прохрипел:
– Хозяин! Хозяин!
– Чего тебе? – показался на пороге Дах.
– Есть! Кажется, объявился! Конь - точно его!
– Подожди, сейчас оденусь…
Через пару мгновений Дах вышел из кунацкой в полном снаряжении, поправляя на плече толстый, смотанный аркан из конского волоса.
– Ты один? – прошептал он.
– Заур и Челеш спрятались у сарая.
– Так теперь тихо идём к ним. Кляп есть?
– Найдётся!
– Если возьмёте его дам по три козы каждому, а тебе волю, в азат!
– Не уйдёт! Даю слово!