Любовь и страдания принцессы Марицы
Шрифт:
Фридрих опять ответил молчанием, и Марица поняла, что что-то случилось. Она привыкла, что он кричит на нее, оскорбляет официантов и придирается к каждому блюду, но его молчание было чем-то новым и потому еще более угрожающим.
"Адмирал принес ему плохие новости", – мелькнуло в голове у Марицы. Но пока слуги были в комнате, она не могла спросить у Фридриха, что же все-таки произошло.
Обед тянулся долго из-за тягостного молчания, воцарившегося в столовой. Одно блюдо сменялось другим, а Фридрих не удостоил принцессу ни словом,
Принцесса отказалась от двух последних блюд, а Фридрих попросил по лишней порции каждого из них, хотя, как показалось Марице, они не доставили ему большого удовольствия.
Наконец официанты принесли кофе, а также поставили на стол по графину портвейна и бренди.
Марица пила кофе, а когда Джозеф удалился, тихо спросила:
– Что случилось, Фридрих? Это молчание так непохоже на тебя.
Принц не ответил. Он тянул свой портвейн, задумчиво глядя на бокал, словно пытаясь найти в нем ответ на какой-то вопрос.
Марица ждала. Она не могла припомнить, чтобы ее муж был когда-либо в таком состоянии, и от этого нервничала еще больше. Фридрих налил себе бренди и залпом выпил целый бокал.
– Скажи же, в чем дело, Фридрих? – настаивала Марица.
Ответа опять не последовало, и она встала из-за стола.
– Спокойно ночи, Фридрих!
Она подождала минуту, потом направилась к двери. Принцесса была уверена, что он окликнет ее, как это было уже не раз, но принц не издал ни звука, и она, выйдя из гостиной, уединилась в своей спальне.
Обедали они поздно, и обед тянулся дольше обычного, но сейчас не было еще и десяти часов. Марица подошла к окну.
"Может быть, пойти в сад?" – подумала Марица, но потом решила, что это было бы ошибкой. Вдруг ею овладело почти безотчетное стремление скорее увидеть лорда Эркли, сказать ему, как ей страшно и как она нуждается в нем.
Принцесса прекрасно знала, что, если встретит его на их привычном месте под ивами, она не выдержит и бросится к нему в объятия. Она не могла и подумать о том, чтобы действительно сделать это, но желание ее было так велико, что она, борясь с искушением, начала раздеваться ко сну. Горничная, должно быть, еще ужинала, и Марица позвала ее только тогда, когда надела ночную рубашку и была готова лечь в постель. Хельга, конечно, была поблизости, потому что моментально явилась на зов принцессы.
– Ваше королевское высочество уже в постели! – воскликнула она.
– Да, Хельга. Я не позвала вас, ведь вы, наверное, ужинали.
– У меня сегодня нет аппетита, ваше королевское высочество, очень жарко. Вам что-нибудь принести?
– Нет, спасибо, Хельга.
Горничная
– Я оставлю окно открытым, ваше королевское высочество, – сказала она. – Но сегодня наверняка будет гроза, и вам тогда придется все равно его закрыть.
– Но сейчас еще очень жарко, чтобы закрывать окно, – согласилась Марица.
– Вас разбудить, как всегда, рано, ваше королевское высочество?
– Да, пожалуйста, Хельга, в четверть седьмого. Я поеду кататься верхом.
– Я не опоздаю, ваше королевское высочество.
Хельга забрала у Марины платье и сделала реверанс.
– Спокойной ночи, ваше королевское высочество!
– Спокойной ночи, Хельга, и спасибо вам за все. Горничная удалилась, и Марица устало положила голову на подушки.
Несколько позже она услышала, как Фридриха подвозят в кресле к его спальне. Он все еще молчал, и Марице это казалось более чем странным.
"Что же сказал ему адмирал?" – снова и снова спрашивала себя принцесса, даже не решаясь угадать ответ.
Марица могла слышать все, говорившееся в комнате принца, как через дверь, соединяющую их спальни, так и через открытые окна обеих комнат.
Когда кричал Фридрих, его было невозможно не расслышать, но сегодня тон задавал Джозеф, а его хозяин отвечал лишь слабым ворчанием.
Вдруг Марица услышала, как ее муж резко сказал:
– Я хочу кофе, черного кофе!
– Я спущусь за ним, ваше королевское высочество.
– Ну, что же ты медлишь? И принеси мне персиков, да поспелее. Сегодня ведь их не было на десерт.
– Может быть, я сначала помогу раздеться вашему королевскому высочеству? – предложил Джозеф.
– Нет! Это не к спеху. Я хочу кофе и персиков. Быстро!
Джозеф, вероятно, заколебался, прежде чем подчиниться. Затем он сказал:
– Хорошо, ваше королевское высочество. Я не заставлю вас долго ждать.
Принцесса слышала, как он вышел из комнаты, прошел через вестибюль и закрыл за собой дверь в номер. Она напряженно слушала. Сначала в соседней комнате все было тихо, и вдруг раздался голос Фридриха:
– На помощь! На помощь! Марица! Помоги!
В первый момент принцесса подумала, что все это лишь игра ее воспаленного воображения, но Фридрих закричал еще сильнее:
– На помощь!
Подумав, что случилось что-то ужасное, она вскочила с постели и, не зажигая света, ощупью пробралась к двери.
Открыв дверь, принцесса увидела, что Фридрих сидит в своем кресле в центре спальни лицом к ней. Одет он был так же, как за обедом. Вопросительно взглянув на него в надежде выяснить, для чего он ее позвал, она увидела, что у него в руке револьвер. Это был тот самый револьвер, который принц держал заряженным в своей спальне все годы их совместной жизни.
Фридрих всегда предпочитал быть начеку, не желая более, чтобы его застал врасплох какой-нибудь анархист или кто-либо еще, желающий его смерти.