«Любовь к чудовищу»
Шрифт:
и почему-то это кажется слаще, чем его член, но и менее заполняющим. Так она никогда не кончит,
вовсе нет, Эрин будет вечно напряжена от его языка, пальцев и неустанного, горько-сладкого
терпения.
Только когда девушка кончает снова и снова, когда её тело выдыхается, каким-то образом
становясь более узким и нуждающимся после трёх оргазмов, Блейк поднимает голову. Она тяжело
дышит на кровати, цепляясь за подушку, сжимая ткань вспотевшими руками.
— Возьми
Мужчина поднимается на коленях, и на одну разбивающую сердце минуту она думает, что он
оставит её вот так. Его глаза мерцают этой отдалённостью, этой тьмой — той самой, которая была в
его взгляде после каждого из его кошмаров. Его широкая грудь вздымается, а дыхание выходит с
резким стоном.
Через секунду он оказывается на ней, крепки бёдра заставляют её бёдра раскрыться шире,
грудь нависает над ней, выражение лица суровое. Его руки находятся по обеим сторонам от её плеч.
Блейк не прикасается к себе, не помогает войти внутрь. В этом нет нужды, не когда их тела подходят
друг другу как море и небо, как свет и тьма. Его член толкается в её вход и проскальзывает внутрь,
растягивая стенки, заполняя её и заставляя сжиматься вокруг него.
Эрин выдыхает безмолвное «спасибо», благодарность и желание спутываются в физическом
ощущении.
Он наклоняет голову. В её ухе раздается его хриплый и голодный шёпот.
— Кончи для меня. Ещё один раз, красавица. Мне нужно почувствовать это своим членом. Мне
нужно почувствовать эту горячую влагу на себе, стекающую по моим яйцам. Ты можешь для меня
это сделать?
Но ему не нужно задавать вопрос. Она уже кончает, уже крепко сжимает его и купает в своей
влаге. А затем Блейк тоже кончает, толкаясь обратно в неё, пока его член тяжело пульсирует, и
густые струи спермы оказываются глубоко внутри.
Глава 2
— Эрин?
Она моргает один раз, два раза, и перед глазами появляется книга. Она большая, с этим старым
библиотечным запахом, который девушка так любит вдыхать. Хоть ей нравится запах книги, она не
может сказать то же самое о её содержимом. Ему не удалось поддержать её бодрствование — а она
читала вслух.
— Прости, — говорит она, чувствуя себя глупо. Достаточно плохо, что она задремала, читая
книгу. Намного хуже, что её поймал Блейк, который читал «Историю философии» много раз.
— Это я должен чувствовать себя плохо из-за того, что ты заскучала. Я выбирал книгу.
—
Её выбор пал на дневник автора романов и эротики Анаис Нин. Он читал ей эту книгу, пока она
пыталась испечь домашних хлеб. Это так завело их обоих — откровенные слова и его глубокий
голос, пока её руки месили мягкое тесто — что они занимались любовью на кухонном полу до тех
пор, пока хлеб не сгорел.
Так что когда они загрузили машину для своей поездки, Эрин предложила ему вслух почитать
выбранную им книгу, пока он за рулём.
Блейк слабо улыбается, его руки ровно лежат на руле.
— Справедливо или нет, я более чем счастлив с этих пор давать выбирать книги тебе. Оставлю
Гегеля и Канта своим студентам.
— Канта? Думаю, ты немножко садист.
— Только с книгами. И только в классе. Когда рядом только ты и я, я хочу только доставлять
тебе удовольствие.
Её щёки краснеют, и, судя по его весёлому выражению лица, он тоже это замечает. Если бы
только рядом был кухонный пол. К несчастью, они далеко от дома Блейка в стиле ранчо, с его
уединением и комфортом. С каждое проезжаемой милей её желудок сжимается всё больше. Он
надеялся, что чтение отвлечёт её, но это только усыпило Эрин.
Блейк тянется и берёт книгу с её колен. Мужчина кладёт книгу на заднее сидение, не отрывая
взгляд от дороги. Она следит взглядом за линиями его мускулистых рук, его тора, пока он открыт ей.
Как он делает даже обыкновенные действия такими сексуальными? Она ловит то, как Блейк гладит
корешок книги или тянется к чему-то на высокой полке, и её тело пылает.
— Тебе следует поспать, — мягко говорит он. — Нам ещё час ехать.
— Ты уверен, что не хочешь поменяться?
— Уверен. Давай, отдыхай.
— Не уверена, что смогу, — признаётся девушка.
Он бросает на неё взгляд, выражение его лица омрачается беспокойством. Она не сказала
ничего особенного, но, может быть, он услышал в её голосе дрожь.
— В чём дело?
Девушка качает головой.
— Ни в чём.
— Эрин. Детка.
Только это и требуется, чтобы усмирить её. Чтобы он произнёс её имя. Чтобы назвал милым
прозвищем, которое использовал, когда они были вместе сплетены в постели, так крепко и скручено,
что она не уверена, что они смогут когда-нибудь разделиться — и Эрин не хочет этого. Но эта
поездка кажется разделением. Его дом является их коконом, где начались их отношения, где они
испытали похоть и любовь.
Конечно, им пришлось бы его когда-нибудь покинуть. Они теперь помолвлены. Пожалуй, в их